Вольфганг Шрайер: Неоконченный сценарий (журнальный вариант)

— Нет. Мой дядя дипломат. Я жил у него в Лиме.

— Понимаю. Значит, вы знаете испанский… Как ты считаешь, Ундина, сможем мы уломать Фишера? В силах он отказаться от сафари?

— Вы, наверное, задумали сделать игровой фильм? — спросил Кремп. Тогда я для вас неподходящий человек. Я чистой воды документалист.

— Научиться можно всему, — сказала Ундина.

Вырулив в боковую улицу, полого ведущую вверх, Ундина подумала о том, каким непрочным оказался их план. Как легко все может рухнуть, причем даже не из-за Фишера, а из-за упрямства этих двоих.

Квартира в новостройке конца шестидесятых годов, маленькая, удобная, две комнаты с балконом. Кремп снял пальто, помассировал вспухшую руку и положил свою ядовито-зеленую книжку перед большим, в метр длиной, аквариумом.

— Только не сюда, — попросила Ундина. — Спугнете еще рыбок.

— Ты перед аквариумом отдыхаешь? — спросил Бернсдорф.

— Я получила его в наследство от предыдущего жильца, — принялась защищаться она. — «Левый» писатель, но сейчас ничего не пишет, переводит детективные романы.

— А раньше он что писал? Ундина сняла с полки книгу, она называлась «Банановая война» и, судя по выходным данным, была с разрешения гамбургского издательства «Ровольт» издана в ГДР.

— Мистика, — сказал Бернсдорф. — Это книга о Гватемале. По-моему, вы вступили в заговор.

— Можно, мне взять ее? — спросил Кремп. — Я такие собираю.

— Эта тоже из вашей коллекции? — Бернсдорф постучал пальцем по книжке в зеленой обложке.

— Да, это последняя новинка. — Кремп открыл книгу на заложенной странице. — Прочтите, и вы поймете, почему я за Гватемалу, а не за Перу или Боливию.

— Я-то подумал, что вы хотите быть поближе к дядюшке.

— В Гватемале у власти так называемая Революционная партия. Программа у нее социально-либеральная, и фасад она пытается соорудить демократический. А за этим фасадом — двадцать местных семейств, которые фактически хозяйничают в стране. С помощью террора… Потрясающая модель. Здесь вы найдете все закономерности классовой борьбы, пусть и не в совсем привычной для нас форме; и ничего выдумывать не надо, события достаточно драматичны сами по себе. — Кремп говорил с жаром, размахивая рукой над аквариумом, чем напугал рыбок. Заметив это, он отошел от аквариума.

— Пива выпьете? — крикнула из кухни Ундина.

Она готовила яичницу; запахло жареным салом.

— Само название правящей партии звучит классически: «Партидо революсионарио», сокращенно ПР, как «Паблик релейшн», обработка общественного мнения, или, если расшифровать: меры монополий по манипуляции общественным мнением. Именно в этом и состоит задача ПР — обманывать людей, не подвергая угрозе привилегии двадцати семейств.

— ПР, очень хорошо. Это добавит нашей ленте «левого» перца.

Кремп испытующе поглядел на Бернсдорфа, силясь понять, уловил ли тот ход его мысли. От человека, снимавшего фильмы на потребу широкой публики, нельзя требовать слишком многого.

— Если вы согласны с моей идеей, я подберу завтра дополнительный материал.

— Государственная библиотека на Людвигштрассе. Сделайте нужные вам фотокопии за мой счет.

Кремп удивился: поддержки он никак не ожидал. Ундина принесла на тарелочках дымящийся «крестьянский завтрак». Безо всякой видимой связи Кремп сказал:

— Мне нужно еще в полицию, у меня украли машину. Заявить я уже заявил, теперь надо подписать протокол.

— Кто ваш отец? — спросил Бернсдорф без околичностей.

— Предприниматель. Фабрикант текстиля.

— Не горюйте! Сын за отца не ответчик.

Кремп почувствовал, что оба они с любопытством за ним наблюдают.

— Чтобы покончить с этим раз и навсегда: в армии я был фенрихом [3] Фенрих — младшее офицерское звание в бундесвере. , муж моей сестры генерал-майор, среди нашей родни есть даже епископ.

Хозяйка дома удивленно приподняла брови.

— Что же, это вполне объясняет ваши «левые» убеждения. А вас случайно не лишат наследства?

— На большее, чем они обязаны выплатить по закону — в случае смерти отца, — мне рассчитывать не приходится. А сейчас у меня не хватит денег даже на постановку трехчастевки.

— Выходит, вся надежда на Фишера. — Бернсдорф собрал с тарелки шкварки. — Да, а что мы ему предложим? Нищету, пытки и банановую войну вместо сафари?

— Нет. Острый сюжет. Настоящих противников режима. Вы найдете в этой книге пять имен легендарных герильерос. Трое или четверо из них погибли. Но имя Кампано упоминается постоянно, на протяжении многих лет. Никто но знает, где он скрывается. Появляется, наносит удар по правительственным войскам — и словно растворяется в пространстве… Разве он не герой для нашего фильма?