Росс Томас - Прилипалы

Фирма «Уолтер Пенри и помощники, инк.» оперировала на грани закона, впрочем, никогда не переходя ее, поскольку Уолтер Пенри нутром чуял, где кончается закон и начинается беззаконие. Не зря же он защитил диплом по данному предмету в университете Айовы в тысяча девятьсот сорок третьем году. Впрочем, сразу применить полученные знания на практике ему не довелось, поскольку он поступил в ФБР, избежав тем самым тягот армейской жизни и получив возможность честно послужить стране, получая за это приличное вознаграждение.

В пятьдесят четвертом году Пенри вышел в отставку с безупречным послужным списком. Своим начальникам он заявил, что хочет открыть собственное дело, но истинная причина состояла в другом: он занялся промышленным шпионажем для одной фирмы, производящей косметику, и за два месяца заработал больше, чем получил на службе за два года.

Используя эти деньги как стартовый капитал, Пенри создал компанию со штаб-квартирой в Вашингтоне и отделением в Лос-Анджелесе. Последнее поначалу располагалось в его квартире и состояло из одной сотрудницы: его жены. Теперь-то его домашний телефон не указывался в городском справочнике, но его жена по-прежнему снимала трубку со словами: «Уолтер Пенри и помощники».

Пенри с самого начала знал, чем он намерен заниматься. Различным организациям приходилось совершать малоприятные деяния, и Пенри дал понять, что он готов их выполнить, ежели возникнет такая необходимость. К примеру, как-то в феврале он провел целый день в Далласе, увольняя все руководство электронной фирмы, в то время как президент, основатель и владелец контрольного пакета акций этой фирмы сыграл труса, загорая на пляже в Сапфир-Бич.

Не чурался Пенри и мира политики, работая на обе партии. Тут его сферой являлись расследования, позволяющие получить информацию, которая многим казалась давно утерянной. Его усилиями три потенциальных министра, два демократа и один республиканец, не были приведены к присяге. В другой раз он представил информацию, перекрывшую одному из кандидатов дорогу в Верховный суд.

Из всех клиентов своим фаворитом Пенри полагал толстого старика, который сейчас сидел перед ним, расправляясь с тарелкой куриного мяса и блюдечком тертого сыра. Причин любить старика у Пенри было несколько, не последняя состояла в том, что старик обеспечивал его едва ли не самым большим объемом работы, исправно оплачивая все счета, но главная заключалась в другом: Пенри полагал, что умом и способностью реально смотреть на вещи старик ни в чем не уступал ему самому. Наверное, Пенри удивился бы, узнав, что старик считает его простоватым, но, с другой стороны, он зачислял в эту категорию едва ли не всех.

Родился старик первого января тысяча девятисотого года и частенько заявлял, что проводит как текущий век, так и все тысячелетие. Весил он около трехсот фунтов, приходящихся главным образом на жир, при росте пять футов и одиннадцать дюймов. Родился он на зерновой ферме неподалеку от Хатчинсона, штат Канзас, и с детства ему запомнились разговоры о деньгах, вернее, об их отсутствии. Отец его не только выращивал пшеницу и кукурузу, но и все время пытался приумножить свой капитал, участвуя в различных рискованных проектах. А уж экономического пророка из Арканзаса «Монету» Харви, который, кстати, умер совершенно разоренным, он просто боготворил. И даже дал своему сыну прозвище пророка, так что толстый старик прошел по жизни как Койн [4] От английского coin — монета. Кенсингтон.

Хотя формально его образование оборвалось в восьмом классе, Кенсингтон все еще считал себя студентом, и именно это слово писал в графе «занятие», если этого требовал предлагаемый к заполнению документ. Работать он начал на маленьком кооперативном элеваторе, где меньше чем за неделю овладел двойным счетом, то есть ведением двух бухгалтерских книг. В шестнадцать лет стал кассиром в Торгово-Фермерском банке Хатчинсона. Банку пришлось ждать, пока Койну исполнится двадцать один год, прежде чем его допустили к работе с чеками.

В тысяча девятьсот двадцать третьем году Койна избрали президентом банка, самым молодым в штате и, возможно, в стране. Не прошло и года, как он решил, что полностью овладел ведением банковских операций на уровне штата, а потому подал прошение об отставке. Двумя месяцами позже он стоял на одной из улиц лондонского Сити, у двери под вывеской с тремя золочеными желудями. Глубоко вдохнув, он открыл дверь и заявил первому человеку, встретившемуся ему в вестибюле: