Росс Томас - Хочешь жить - не рыпайся

Точно так же меня, наверное, известят о конце света: телефонным звонком в три часа утра. Позвонил, естественно, Ларри Коллэн, страдающий бессонницей, а потому уверенный, что болезнь эта свойственна всем и каждому. Подозреваю, именно Коллэн сообщит мне, как люди дошли до Армагеддона.

Вместо того, чтобы поздороваться или хотя бы извиниться, он спросил в лоб: «Не хотел бы ты пойти работать к человеку, которого более всего боятся в Вашингтоне»?

— Мистер Гувер уже умер, — пробурчал я.

— Я говорю про Френка Сайза.

— А-а-а, — протянул я. — Вот ты о ком.

— Что означает твое «вот ты о ком»?

— Ты знаешь Френка Сайза?

— Естественно, я его знаю. Он — мой клиент. А чем он тебе не нравится?

— Во-первых, он много врет.

— Да, конечно, но потом он всегда извиняется. Печатает опровержения.

— «И никому не причинив вреда», — пропел я, возможно и не столь мелодично, как хотелось бы. Все-таки три часа утра.

— Что-что? Чего это ты распелся? Что на тебя нашло?

— Строка из песни. Ничего более.

— Какой песни?

— Боба Хоупа. «Благодарю за воспоминания». Он пел ее Ширли Росс в фильме «Большой спектакль», выпущенном в 1938 году. Думаю, что в тридцать восьмом. Сейчас бы его от этой песни стошнило.

— Это же год твоего рождения. Одна тысяча девятьсот тридцать восьмой.

— Совершенно верно.

— С годами ты не становишься моложе.

— Ларри, ты говоришь о теле, но ведь есть еще и душа.

— Так вот, пора бы тебе подумать о будущем. Если ты начнешь думать о нем сейчас, то у тебя появится много времени для раздумий, когда тебе стукнет пятьдесят и ты будешь стоять на углу с десятью центами в кармане и не зная, где тебе удастся провести ночь.

Ларри Коллэну как раз было пятьдесят, и в Вашингтоне он по праву считался лучшим специалистом по инвестициям. Он знал все великосветские сплетни, а большинство упоминаемых в них лиц ходили в его клиентах. К тому же, на нем остался неизгладимый отпечаток Депрессии. Призрак этого жуткого времени постоянно преследовал его и он обожал пугать всех одинокими пятидесятилетними, что стоят на углах, бренча в кармане жалкой мелочишкой. Иной раз, он добавлял к и без того не радостной картине снег и пронизывающий ветер.

— И кто потребовался Френку Сайзу? — спросил я.

— Репортер, который способен провести самостоятельное расследование.

— Но репортерское расследование — не мой профиль. Я занимаюсь историческими расследованиями.

— Ты ищейка, — возразил Коллэн. — Федеральная ищейка, и они даже не определили тебя на постоянную службу. Ты у них консультант.

— Консультант, получающий сто восемь долларов в день, — напомнил я. — Если говорить о моей работе, то я один из самых сведущих консультантов. Я знаю все, вплоть до Камелота.

— И о Билли Соле Истесе.

— И о делишках «Корпуса мира» в Нигерии. Нам удалось очень ловко их замять.

— За двенадцать лет ты сменил двадцать одну работу.

— То были назначения, Ларри. Я служу лишь когда того пожелает президент.

— Никакой уверенности в завтрашнем дне. Никакой пенсии. Никакой медицинской страховки. Я уж не говорю о том, что твои политические пристрастия оставляют желать лучшего. Ума не приложу, как ты пережил последние три года.

— Секрет прост, — ответил я. — Я просто вырыл те трупы, что ранее помогал зарывать. Те же услуги я смогу оказывать и следующей администрации. Если, конечно, у нас состоятся выборы президента.

— Я думаю, ты должен поговорить с Френком Сайзом.

— А Френк Сайз упоминал о таком пустячке, как деньги?

Коллэн замялся.

— Видишь ли, я не говорил непосредственно с Френком Сайзом?

— А с кем ты непосредственно говорил?

— С Мэйбл Синджер. Она — личный секретарь Френка. Ты знаешь Мэйбл?

— Да нет, но она упоминала о таком пустячке, как деньги?

— О деньгах — нет, но она упомянула о другом, что должно тебе понравится.

— Что же это?

— Ты сможешь работать дома.

— То есть не надо никуда приходить в девять, чтобы уйти в пять?

— Совершенно верно.

— Ты уверен?

— Потому-то я и звоню тебе. Тем самым у тебя появиться время заняться французом, о котором ты постоянно пишешь статьи. Как его звали… Бан…

— Бонневилль, — подсказал я.

— Правильно, Бонневилль. Он уже умер, не так ли?

— Да, лет сто тому назад.

В конце одна тысяча девятьсот пятьдесят девятого года я подумывал о том, чтобы написать докторскую диссертацию на историческом факультете Колорадского университета, когда Бобби Кеннеди ураганом промчался по западным штатам в поисках людей, желавших помочь его брату стать следующим президентом Соединенных Штатов Америки.