Телеграмму прислал продюсер, дядя Линга, уже прославившийся тем, что избегал лишних слов. Она гласила:
«ПРОЕЗД АВТОБУСОМ ЦЕЛУЮ ФИШЕР».
— Ничего не понимаю, — пробормотал Каббин.
— Фишер — это Арнольд Фишер, продюсер. Мой дядя. Из «Уорнер Бразерз». Я работаю у них в рекламном отделе. Я видел вас на сцене пару дней тому назад. Послал дяде телеграмму, и они готовы оплатить ваш проезд на автобусе в Лос-Анджелес, чтобы вы прошли кинопробы. Без всяких шуток.
— Вы меня видели? — спросил Каббин, мысленно задавая вопрос и отцу: «Ну почему ты выбрал такой момент для того, чтобы умереть?»
— Я думаю, вы сможете многого достигнуть. Действительно многого.
Каббин вернул ему телеграмму.
— Извините, но сейчас это невозможно.
— О Господи, да всего-то вам надо сесть в автобус.
На мгновение Каббин заколебался. А почему нет? Сесть в автобус, пройти кинопробы, сняться в фильме, завоевать признание публики. А с ним и соответствующее вознаграждение за свои труды. Но тут он вспомнил мать, только-только ставшую вдовой, сидящую в одиночестве наверху, ожидающую, что единственный человек, которого она знала в Питтсбурге, придет домой и скажет, как ей жить дальше. «Потом я смогу перевезти ее в Лос-Анджелес», — подумал Каббин, но Берни Лингу сказал другое:
— У меня умер отец, и я не могу бросить мать.
— О, примите мои соболезнования, мне очень жаль.
— Может, попозже, когда все образуется.
— Конечно, — кивнул Линг. — Вот моя визитная карточка. Если сможете, черкните мне пару строк, и мы попробуем что-нибудь придумать.
— Вы думаете, у меня действительно есть шанс?
— Не будь я в этом уверен, я бы не послал телеграмму дяде.
— Даже не знаю, как мне вас отблагодарить…
— Забудьте об этом. Нет, черт, о нашем разговоре не забывайте. Лучше напишите мне.
— Разумеется. Обязательно напишу. Как только все образуется.
Но он не написал, а шестью месяцами позже Линг покинул Голливуд и поступил на работу в только что организовавшееся нью-йоркское рекламное агентство. Со временем он разбогател и стал спонсировать постановки, которые, к сожалению, не задерживались на сцене.
Что же касается Дональда Каббина, то он едва ли не каждый день вспоминал тот разговор с Берни Лингом на крыльце пансиона и принятое им решение. И всякий раз сожалел о том, что принял его.
Двухмоторный шестиместный реактивный самолет «Лир-24» с пятью пассажирами на борту (Дональд Каббин и четверо его помощников) вылетел из Гамильтона, Онтарио, и взял курс на международный аэропорт Чикаго. Фред Мур, дождавшись, пока босс ознакомится с разделом развлечений, а Каббин начинал просматривать газеты именно с этого раздела, наклонился вперед, чтобы похлопать его по плечу.
— Чего?
— Через час будем в Чикаго. Отлично, не правда ли?
«Господи, ну какой же он идиот», — подумал Каббин. Но кивнул и ответил:
— Да, неплохо, — после чего вновь уткнулся в газету. За этот месяц он летел в Чикаго уже второй раз, и, похоже, до конца месяца ему предстояли еще три аналогичные поездки, потому что он знал, что его хотят обдурить и лучшего места, чем Чикаго, им не найти. В Чикаго, думал Каббин, научились дурить голову, как нигде, о чем бы ни шла речь, даже о выборах.
Мало кто из сотрудников Уолтера Пенри знал, чем хозяин зарабатывает на жизнь. Жена имела об этом некоторое представление, но она проводила большую часть времени у их бассейна в Бел-Эйре, тогда как Пенри путешествовал или обретался в Вашингтоне, где размещалась штаб-квартира компании «Уолтер Пенри и помощники, инк.»
Помощников у Пенри насчитывалось десять, но только двое, Питер Мэджари и Тед Лоусон, были в курсе всех его дел, во всяком случае, многих из них. Мэджари, разработчик и исполнитель многих операций, зимой и летом, осенью и весной, ходил в длинной, с поясом шинели, которую он купил на какой-то распродаже армейской одежды. Говорил он чуть громче шепота, с легким акцентом. За этот акцент его частенько принимали за славянина, хотя был он немцем, а его родители, родом из Швабии, в тридцатых годах эмигрировали в Нью-Браунфелс, штат Техас, да так и не удосужились выучить английский. Однако при необходимости Мэджари без труда переходил на техасский гнусавый выговор.
Тед Лоусон, второй ближайший помощник Пенри, крупный, широкоплечий мужчина с чуть переваливающейся походкой, постоянно улыбался, а если смеялся, то обязательно громко и заразительно. Он полагал, что именно этого ждут от человека его комплекции. Правда, будь у него выбор, Лоусон предпочел бы работать в одиночку, но денег это не приносило, а потому Лоусон делал для других то, что им требовалось. Что именно, не имело значения, потому что Лоусон всегда знал, к кому надобно обратиться.
Читать дальше