Роберт Стреттон - Час нетопыря

— Нет. Министр Граудер — весьма почтенный пожилой господин. Я лично очень его люблю. Опасаюсь, однако, что он располагает весьма поверхностной информацией о некоторых людях в подчиненном ему ведомстве, особенно в Генеральном инспекторате. Не думаю, чтобы он достаточно быстро напал на след этого, как вы говорите, заговора. Если бы это и произошло, то он, насколько я его знаю, сделал бы единственное, на что он способен, — подал бы в отставку, свалив на вас все хлопоты. В этом случае ведомство канцлера должно будет полагаться лишь на то, что захочет выяснить или обнародовать, например, Генеральный инспекторат. Вы не располагаете собственным следственным аппаратом и заслуживающими доверия людьми.

— У меня есть такие люди, Пфейфер.

— Вы имеете в виду Хельмута Шёрдвана, именуемого Томпсоном?

Канцлер Лютнер понял, что с Пфейфером можно теперь играть только в открытую. У него не осталось ни одного козыря в состязании с этим ловким и опасным игроком.

— Вы и об этом знаете? Я думал…

— Мы все знаем, господин канцлер.

— Но Шёрдван на вас не работает?

— Этого я не сказал. Достаточно, впрочем, что мы знаем его подлинную биографию. Ну, и ряд документов абвера.

— Они же сгорели во время битвы за Берлин?

— Разное об этом говорят.

— Пфейфер, чего вы, собственно, добиваетесь? Чтобы я вообще утаил от общественности и от союзников, а также от противника эту невероятную аферу? Чтобы я закрыл глаза на столь неслыханное проявление несубординации и примирился с тем, что кто-то припрятал собственное нейтронное оружие? Доктор, это не шутки. Шестьсот килотонн. Угроза для жизни сотен тысяч людей. Нет. Я не могу сделать вид, что это незначительный случай, попросту беспорядок в армии. Вы действительно не знаете, где эти боеголовки и в чьем они сейчас распоряжении?

— Не знаю, господин канцлер. И, как я уже сказал, очень сомневаюсь, что когда-нибудь узнаю. Даже если бы все мои люди работали беспрерывно целые сутки. Есть такие дела и такие сферы, перед которыми мое ведомство полностью бессильно. Просто у меня предчувствие, что боеголовки весьма надежно укрыты.

— Но где, ради бога, где? Это же не спичечный коробок. К тому же одна из этих боеголовок… Но может быть, это неправда?

— И об этом я не знаю ничего достоверного. Мои сведения поступают из надежных армейских источников, на что, кстати сказать, я не имею полномочий. Зато упрятать взятые обратно боеголовки гораздо легче, чем вы думаете. В Федеративной Республике около полутора тысяч надежно охраняемых мест, доступ в которые имеют только лица с соответствующими полномочиями. Выдачей этих полномочий ведает контрразведка, короче говоря, примерно те же самые круги, которые, как можно думать, причастны к укрытию возвращенных боеголовок. Согласитесь, что получается какой-то порочный круг.

Лютнер сжал кулаки так, что хрустнули суставы.

Да. Этот дьявол во плоти прав. Канцлер никогда не узнает, принадлежит ли Пфейфер к этому проклятому заговору и не послали ли его, чтобы он втер ему очки, или же тут сказалась профессиональная зависть к конкурентам, а может быть, он говорит как искусный, опытный политик, который ни перед чем не останавливается.

— Доктор, что вы предлагаете? Не пришли же вы сюда, чтобы меня пугать? Как вы знаете, я не отношусь к числу слабонервных. У меня достаточно власти, и всегда, несмотря ни на что, я могу обратиться к общественному мнению. Если не сейчас — это действительно трудно, — то в недалеком будущем. Может быть, вы посвятите меня в свой гениальный замысел.

— Охотно, господин канцлер. Просто надо признать, что все одиннадцать боеголовок похищены противником. Одну из них благодаря энергичным действиям армейской контрразведки и Ведомства по охране конституции удалось обнаружить. Что с остальными — неизвестно. Энергичное расследование продолжается. О его результатах правительство будет информировать по ходу дела. Опасность существует, но не следует ее переоценивать. Все граждане должны сотрудничать с органами безопасности.

— Нонсенс. В это никто не поверит. К тому же разве вы себе не представляете, что начнет твориться, когда 60 миллионов человек будут собственными силами разыскивать спрятанные боеголовки?

— А как же. Отлично представляю. Я думаю, что, несмотря на некоторые отрицательные, но преходящие последствия для общественной жизни, итог этой операции пойдет на пользу нашей республике. Никогда прежде над нами не висела такая угроза. Все федеральные службы, призванные конституцией охранять спокойствие и порядок, будут пользоваться всеобщим признанием. Не считаете ли вы, господин федеральный канцлер, что это не такой уж плохой выход?