Питер Гринвей - Человек, который похитил королеву и распустил парламент

— Но…

— Делайте, как я сказал!

Лингфилд пошел было к двери, но потом остановился и отчеканил:

— Слушаюсь, шеф.

— Давайте сюда Вайатта.

— Одного?

— Конечно.

Лингфилд снова задержался у двери:

— Это невозможно, нам приказали…

— Я же сказал — давайте его сюда!

«Конец, — размышлял Перринс. — Легко прочитать надпись перед входом — вся прошлая работа в грязных громадных буквах. Время начать очищать ящики стола. Небольшая частная сыскная контора на южном, побережье, может быть, в Брайтоне…»

Перринс пристально посмотрел на Лингфилда, который вдруг понял, почему шеф так высокомерен.

— Давайте его сюда, Керли.

Лингфилд улыбнулся и пожал плечами, зная, что все скоро встанет на свои места. Ведь последние несколько недель Перринс был равнодушен к своим обязанностям. Лингфилд вышел. У Перринса было время поразмыслить и удивиться самому себе: зачем я это сделал? Однако, теряясь в догадках, ответа он так и не нашел.

Дверь открылась без стука. Керли молча впустил Вайатта, улыбнулся обоим, а потом сильно захлопнул дверь.

Перринс долго и пристально смотрел на стоявшего перед ним человека. Свою жизнь он провел, навешивая ярлыки на людей, и считал, что умеет оценить человека. Однако ему было несколько неприятно почувствовать, что он вдруг лишился нужных ярлыков. Поняв, что любопытство уже выходит за рамки приличия и вежливости, Перринс оборвал свои мысли и жестом предложил Вайатту сесть.

— Спасибо.

— Хотите выпить?

Вайатт был несколько удивлен этим предложением, но согласился.

Перринс налил в большой бокал шотландское виски и протянул его Вайатту. Тот взял бокал и тихо произнес:

— Если не возражаете, Бейнарду это сейчас нужнее…

Перринс снова уставился на Вайатта, и в мыслях его мелькнул ярлык, совершенно необычный ярлык. Подумав, Перринс сказал:

— Садитесь. Выпейте. Алкоголь при таком кровотечении не нужен. Это вы должны были бы знать. — Перринс замолк и посмотрел на потертый ковер — Я послал за врачом.

Вайатт сел, посмотрел на бокал, который держал в руке, потом на Перринса.

— Итак, вы и есть капитан Вайатт?

— Был капитаном Вайаттом. — Вайатт улыбнулся. — А теперь вам придется подыскать другой ярлык.

Перринс был поражен. Что это? Случайное совпадение или чтение мыслей?

— Между успехом и неудачей, капитан, всегда очень тонкая нить. Значит, мы встретимся на весьма обычной почве.

Он направлял свои слова куда-то в темень, говорил свободно, чтобы только скрыть угрызения совести, вел себя подобно нищему, стараясь угадать, сколько же стоит место для ночлега. После стольких лет службы он понял, что не может разговаривать с мертвецом. Вайатт, все еще сжимая бокал обеими руками, внимательно слушал и наблюдал за Перринсом.

— Они уже выдворяют ваших друзей из Букингемского дворца. — Перринс посмотрел на Вайатта, как бы спрашивая: ну, что скажешь? — Уже возвращают картины и мебель. Говорят, через сорок восемь часов все будет на прежних местах. Неплохо? Королева временно будет жить где-то еще. Ходят слухи о новой коронации.

— Зачем вы все это мне рассказываете?

— Никто другой не скажет вам этого. Вам вообще ничего не будут говорить. Это мелко, не правда ли? Для них существует только один путь — нанести вам поражение, капитан, но и это мелко. Я хочу, чтобы вы до конца испытали горечь поражения. Вы слишком крупная фигура, чтобы быть мелочным с вами.

Перринс встал и начал ходить по комнате, собираясь с мыслями, подыскивая нужные слова.

— Позор, бесчестье — и все в максимальной степени. Они планируют назвать гражданами третьего сорта всех, кто помогал вам, и это будет после того, как виновные отбудут свой срок тюремного заключения. Они будут выискивать всех ваших сторонников. Расследования не прекратятся долго. А пока — монархия, демократия на старый лад. Традиции, обычаи и титулы — все будет доведено до наивысших степеней, какие только можно себе представить. Ваша беда, капитан, в том, что вы усилили всю систему монархического правления, питающую паразитическую привязанность к лояльным подданным… Парламент! Он останется тем, чем был, как вы публично показали, — ширмой для больших людей.

Перринс вдруг резко переменил тему и спросил:

— Почему только вам не хватало одного важного качества для постоянного успеха?

— Безжалостности?

— Да. Разве это против ваших норм? Но неужели вы действительно не знали, против кого выступаете? Какой же был смысл думать о ее жизни больше, чем думают они о жизни всей семьи до племянника десятого колена.