Вольфганг Шрайер - Прелюдия 11

На узком, как иголье ушко, повороте — рекламный щит.

Когда она ступила на землю, в туфлях захлюпала вода. И слезала на желтом лаке надпись: «Гудиер — лучшее пиво!» Где-то рядом ударила молния, она слышала треск повалившихся деревьев. Тяжело вздыхали умирающие кроны. Прогремели раскаты грома, и эхо огромным мячом прокатилось между крутыми склонами. И вдруг ее окружили люди, она не могла понять, откуда они взялись. И никто не причинил ей зла, она могла повернуться и уйти — как все просто!

— Даниела, слава богу!

Это Мигель. На его мокром лице написано удивление, будто случилось подлинное чудо.

— А теперь иди обратно и сразу возвращайся в Гавану, — сказал он.

Пока остальные нагружали машину, он уговаривал ее со всей страстью, на которую был способен, дрожа от возбуждения:

— Я никогда не забуду, что ты для меня сделала. А теперь уходи в сторону, спрячься на время. Может быть, все пройдет я не так гладко, как я думал... Береги себя!

Как он за нее переживает! Даниела поклялась себе не говорить ему ни слова, даже не смотреть в его сторону; лгать ему она не способна. Чего она ждет, приказ выполнен, надо возвращаться, вот и Мигель тоже отсылает ее. Но, господи, — он совсем рядом, близко, как в бесчисленных снах, и она видит его в последний раз. Эту жертву она обязана принести революции, потому что утром испытания не выдержала и позволила ему уйти. Даниела повернулась, но не смогла сделать и шагу. Она оцепенела, переполненная одним диким желанием: предупредить его — только его! — чтобы он мог спастись. Но это невозможно, нельзя позволить себе даже секундной слабости, малейший намек может разрушить планы Карлоса. Неужели она способна повторить ошибку, вместо того чтобы ее исправить? Достав промокшую пилотку из-под погончика, надела ее, не вполне отдавая себе отчет в том, что делает.

— Прощай, Мигель, сказала она, отвернувшись от него, и сделала первые шаги по шоссе.

Зачем она так медлила?.. Долговязый, которого все называли Умберто, схватил ее за руку.

— Ты поедешь с нами! — и объяснил остальным: — Она в униформе — чудненькое прикрытие для нас!

— Оставь ее в покое, она достаточно для нас сделала! — крикнул Мигель.

— Вот именно! И после этого мы позволим ей ходить пешком? — Умберто толкнул Даниелу к машине. — Подними верх! — приказал он гориллоподобному типу, сидевшему за рулем,

У таких машин верха не бывает, — ответил Барро, когда мотор взревел.

— Ничего, и так сойдет — скоро стемнеет, — это сказал четвертый из них, Фигерас.

Даниела сидела на заднем сиденье, зажатая между ним и Мигелем. Чтобы не смотреть на Мигеля, она повернулась в его сторону. Прижимая обе руки к вискам, он недоверчиво спросил:

— Ты действительно приехала совсем одна?

Она сообразила, что этому отвечать необязательно, ему уже все равно — он даже не отнял у нее оружия. Уголки рта у него подрагивали, словно он силился улыбнуться. Лицо умного, но разуверившегося во всем человека. Даниела видела, что из всех он один понял полную бессмысленность этой головокружительной гонки. Очевидно, он целиком положился на волю слепого случая. Если и существовала сейчас какая-нибудь опасность, она исходила прежде всего от нее самой. Если она снова не выдержит испытания и заговорит, она недостойна быть кубинкой. И тогда незачем жить.

Неожиданно дождь прекратился, на повороте Даниеле открылись гордые очертания Обезьяньих гор. Далеко на западе заходило солнце, последние его лучи проткнули облака. Над Пико-Оркидеа стояла радуга. Почему мешкает Карлос?.. Темнело быстро. Она представила себе стычку: чем темнее, тем больше будет жертв. Непохоже, чтобы эти бандиты собирались сдаваться. Впереди, рядом с гориллой сидел Умберто. В одной руке автомат, другой он придерживался за рамку ветрового стекла. А Мигель, повернувшись назад, обеспечивал тыл, готовый на последнюю крайность.

Но вот он обернулся и прошептал ей:

— Сейчас ты выйдешь из машины...

— А ты, — прошептала она в ответ, — брось оружие... если дело дойдет до боя.

Она ничего не хотела говорить ему, слова вырвались сами собой.

— Почему, Даниела? — спросил он, и Даниела поняла, что заронила в нем подозрения.

— Это мой последний тебе совет, — сказала она прерывистым шепотом, отдавая себе отчет, что только усугубляет свое положение.

Правда рвалась из нее наружу. Еще один его вопрос, она ответит, и им все станет понятно, они бросятся обратно в джунгли, чтобы продолжать стрелять в компаньерос. И виновата в этом будет она! Она предаст тем самым армию и родину!