Франк Лепрево - Комната слёз

СТЕФАН : Еще одна небольшая заковыка… Опять французское понятие?

МИШЕЛЬ : Латинское. Index librorum prohibitorum.

ГВИДО : О чем вы?

МИШЕЛЬ : Вас в семинарии не учили латыни?

ГВИДО : Что вы хотите от Индекса? Вы только что его упоминали, но …

МИШЕЛЬ : Уф! А то я было уже испугался. Индекс! Пресловутый индекс! Список запрещенных книг. Вредоносны, судя по нему, стихи Бодлера, романы Флобера или произведения Сартра? Эти суждения не кажутся мне достойными нашей Церкви. И пока я затронул только французскую литературу. Если же мы отважимся на вылазку в область всемирной науки, то в этом списке фигурируют и Дарвин, и Коперник. Отвергать из идеологических соображений теорию эволюции и вращение Земли вокруг Солнца! и главное, запрещать католикам иметь на этот счет собственное мнение, – надо же было додуматься до такого. И это сделал Индекс. Мы наведем порядок: выметем все метлой.

СТЕФАН : Но что вы хотите сделать? Сократить Индекс? ( Коварно ) Тогда как современные события подталкивают скорее к тому, чтобы его расширить …

МИШЕЛЬ : А это мысль, включить в индекс новые книги. Тем более, что «Майн Кампф» никогда в списках не фигурировал.

ГВИДО : Писатель из Гитлера никудышный.

СТЕФАН : Историческое упущение. Но с этой оговоркой, я вас полностью поддерживаю в вашем новом крестовом походе.

МИШЕЛЬ : А вы, Гвидо, тоже за новый крестовый поход?

ГВИДО : Целиком за. Дело безотлагательное. Вы должны посвятить всю энергию этой жизненно-важной задаче. Нам надо перечесть, составить и актуализировать Индекс. В 1966г. Ватиканом было принято и опубликовано прискорбное решение об отмене индекса запрещенных книг.

МИШЕЛЬ : Действительно. Единственное, что осталось от Индекса, после утраты им нормативного характера и соответствующей цензуры, это функция морального ориентира. Таким образом, индекс еще не вполне мертв.

СТЕФАН ( радостно ): Мы его возродим.

МИШЕЛЬ : Мы его окончательно похороним, да.

СТЕФАН : Что ? Вы хотите покончить с моралью ?

МИШЕЛЬ : Мораль никоим образом не связана с запретом книг. После 2000 -летней истории …

ГВИДО : Чуть больше.

МИШЕЛЬ : Неважно : христианство вступило в возраст зрелости, вы не находите ? Так что не будем считать нашу паству стадом безмозглых баранов, которым надо говорить, что читать, а что не читать. Индекс запрещенных книг – не только список, но, главным образом, сама концепция индекса и его претензия на функции нравственного поводыря – так вот: все это, дорогой кардинал фон Харден, исчезнет, лопнет как пузырь. Ибо таково значение слова булла. Папская булла: в общем-то дань девятой музе. ( Напевает песню Сержа Генсбура ) И будет пуф ! Бабах ! Фью ! Плюх ! Вззззжик !

СТЕФАН : У вас ни за что не получится.

МИШЕЛЬ : Да что вы, вот увидите. Все займет пару недель. После историй с отлучением от церкви все пойдет как по маслу.

СТЕФАН : Невозможно.

МИШЕЛЬ : Невозможно – это не по-нашему, не по-гвиански. И потом вы забываете одну вещь.

СТЕФАН : Какую же?

МИШЕЛЬ : Хронологию.

ГВИДО : Он прав, это может пройти.

МИШЕЛЬ : Монсеньер Фальконе, вы любитель истории, думаю, вы уловили суть.

ГВИДО : Это будет третье и последнее поприще, по поводу которого нам придется высказаться, правда?

МИШЕЛЬ : Я вижу, что Монсеньер Фальконе следит за моими рассуждениями.

ГВИДО : Пройдет.

СТЕФАН : Как вы смеете такое говорить ? Никогда такое не пройдет.

ГВИДО : Пройдет. Поможет обмен веществ.

СТЕФАН : Обмен веществ?

ГВИДО : Все кардиналы, без исключения, все – и вы тоже захотите выйти из конклава. Они сдадутся, не выдержат сухофруктов, сухарей и теплой воды. И жизни скопом.

МИШЕЛЬ : Видите, мой голос – отнюдь не глас вопиющего в пустыне. Даже Монсеньер Фальконе обратился в мою веру.

ГВИДО : Скорее поверил в вашу стратегию.

МИШЕЛЬ : Это начало.

ГВИДО : Я поражен вашей откровенностью. Вот так раскрыть нам свои намерения. Благодарю вас за такое доверие.

МИШЕЛЬ : Разве не лучше друг другу говорить все?

ГВИДО : И ничего не скрывать?

МИШЕЛЬ : Звучит новаторски, да? Но и доверие имеет границы. Теперь я хотел бы переодеться. В одиночестве.

ГВИДО: Это не принято.

МИШЕЛЬ: Когда-то все было внове.

СТЕФАН : Монсеньер Фальконе прав. Это против обычаев. Что скажут другие кардиналы, когда увидят, что мы выходим без вас?

МИШЕЛЬ: Могут забеспокоиться, да? ( Пауза ) Даже подумать плохое … Ну так скажите им, что со мной все в порядке. ( Пауза ) А то они привыкли к дурным новостям.