Александр Маркьянов: Агония 4. Предчувствие беды

Ватанджар нервно посмотрел на ведущую к аэропорту дорогу

— А Башир?

— А что Башир? Он с нами, пусть и пуштун… Он знает, что ему с Амином не по пути, Амин его все равно уберет и своего человека поставит.

И в этот момент, на площади перед аэропортом, полупустой, потому что аэропорт был оцеплен, появился белый Фольксваген — редкая для Кабула машина, и все знали кому он принадлежит.

— Черт… — процедил Сарвари, присматриваясь…

— Амин! — охнул Ватанджар — Амин!

— Спокойно — Сарвари лихорадочно думал. Если бы Амин приехал их арестовывать — за ним приехал бы как минимум грузовик солдат. А так — он один! Интересно, как он проскочил?! Но проскочил ведь! Нет, при Тараки он не посмеет ничего сделать. Но потом время побежит очень быстро. Надо поднимать армию — иначе ничего не получится. Да, надо поднимать армию…

— Он идет сюда.

— Все нормально. Он ничего не сделает.

Амин и Сарвари молча кивнули друг другу, но руки не пожали. Амин демонстративно посмотрел на часы. У машин жался Маздурьяр, Гулябзоя и вовсе не было видно — возможно он сидел в машине…

В котле гор, опоясывающих Кабул, появился самолет, несколько пар глаз жадно следили за ним — то ли желая удачной посадки, то ли наоборот, чтобы он разбился…

Сели штатно, подкатили трап. В стороне была выстроена небольшая, обтянутая кумачом трибуна — рядом с машинами. Сарвари и Ватанджар переместились туда. Почетного караула не было — но красную дорожку раскатали.

Из открытого люка появился Тараки, шагнул на трап. С возрастом, зрение у него стало порться, и он не сразу понял, что тот кто идет ему навстречу — Амин. Когда понял — оглянулся на выходящих из самолета Таруна и Джандата, начальника охраны, того самого, который потом будет руководить его казнью. Потом обратил свой взор вдаль, заметил стоящую у трибуны четверку, немного успокоился…

По праву любимого ученика, и заместителя первым подошел Амин, обнялись, как ни в чем не бывало. Восток…

— Как съездили, Нур-муаллим? — спросил Амин

— Нормально — Тараки не хотел вдаваться в разговоры, он чувствовал себя неуютно, будто предвидел. Отстранив в сторону Амина, он зашагал к трибуне, к стоящей рядом с ней четверке. Следом, улыбаясь по обыкновению заспешил Амин.

Когда ступил на трибуну — немного полегчало — Тараки любил и умел выступать. Кратко рассказал собравшимся о Гаване, о достигнутых там договоренностях, о встрече с Фиделем Кастро. Не забыл упомянуть о том, что на обратном пути побывал в Москве, сказал, что Советский Союз одобряет происходящее и готов и дальше оказывать помощь молодой революционной демократии. Речь на сей раз была короткой, закончив ее, Тараки суетно спустился к слушателям.

И тут он задал вопрос, на первый взгляд совершенно бессмысленный. Ни к кому конкретно не обращаясь, Тараки обронил:

— Все здесь?

— Все… — недоуменно ответил Амин

Вопрос снова — из ряда вон, не вписывающийся в картину. На аэродроме были все — и Амин, и вся четверка — и Тараки это видел. Но сорвавшимся с губ вопросом, он дал понять, что на аэродроме он ожидал видеть кого-то еще, кого-то, кого не увидел.

Кого?

Тараки уже направился к ожидающим его машинам, потом остановился на секунду, бросил еще одну фразу.

— В партии образовалась раковая опухоль. Я ее обнаружил. Будем ее лечить…

И направился к ожидающим его машинам…

Времени уже не было. Не было совсем. Однако, Тараки вместо того, чтобы действовать, и действовать незамедлительно, объявляет себе… день отдыха. Поистине странное поведение. Н был ли это день отдыха — не знает никто. В тот день Тараки никого не принимал — но так ли это на самом деле — никто не знает, все просто это предполагают. Тараки жил во дворце, и к нему мог зайти кто угодно в этот день

Только к вечеру следующего дня к Тараки смогла попасть четверка. Разговор снова пошел об устранении Амина. Сарвари доложил о том, что расчеты 77 зенап сменены, потому что Амин подкупил их, чтобы они сбили самолет. Снова зашла речь о том, чтобы убить Амина — четверка предложила отравить его за обедом. Высказав свой план, четверка ждала, что скажет Тараки. Тот долго колебался, но потом сказал: "Может вы и правы"…

Через несколько минут — Тараки стоило бы тогда задуматься, откуда так точно подогнано время — в кабинете зазвонил телефон. Правительственный. Звонил Амин.

— Учитель, ты хочешь слушать сплетни обо мне? Или может быть, ты выслушаешь меня, своего ученика?

Поколебавшись, Тараки пригласил Амина к себе. И тут же вызвал начальника президентской охраны, гвардии майора Джандада