Кирилл Шелестов - Жажда смерти

— А ты его уволь, — сочувственно посоветовал Гозданкер. — Я его в банк к себе возьму. Парень-то он неглупый. Разве что невыдержанный.

Губернатор помрачнел еще больше. Это опять было совсем не то, чего он ожидал. Ефим должен был бы напугаться потерять ключевую должность в областной администрации. Но он не дрогнул. Значит, он что-то замышлял и долгосрочных перспектив с Лисецким не связывал.

— А на его место кого? — осведомился Лисецкий, раздражаясь.

И тут Гозданкер не сдержался.

— Да мало ли ребят толковых! — развел он руками с деланой небрежностью. — У Храповицкого менеджеров полно. Ты у него кого-нибудь попроси!

Старая обида все-таки вырвалась наружу. Лисецкий сразу почувствовал себя лучше и повеселел.

Он откинулся в кресле, поджал губы и посмотрел в потолок.

— Храповицкому нельзя доверять, — вдруг заявил он, круто меняя тактику. — Опасно. Ты же сам меня всегда об этом предупреждал.

Гозданкер опешил. Он знал Лисецкого много лет, казалось бы, изучил все его привычки, но понять, куда тот клонит, решительно не мог. Все последнее время губернатор был неразлучен с Храповицким. И совсем недавно, в понедельник, Губернская дума под давлением Лисецкого приняла аграрный проект, подготовленный Храповицким, после чего у Гозданкера едва не приключился инфаркт.

— Ты же меня не послушал, — осторожно отозвался Гозданкер, гадая про себя, что же такого могло случиться между Лисецким и Храповицким за истекшие дни. И почему он, Гозданкер об этом ничего не знает?

— Не послушал, — согласился Лисецкий и сокрушенно покивал головой. — А теперь жалею. Значит, был ты, Ефим, недостаточно настойчив. Ты виноват. Надо было меня убедить. Храповицкий, видишь, сразу к Кулакову своего человека засунул. Сырцова этого.

Почему факт работы Сырцова в мэрии рассердил губернатора только сейчас, год спустя после его назначения, было так же неясно Гозданкеру, как и все остальное.

— Я думал, что это делалось с твоего согласия, — озадаченно заметил Гозданкер.

— Да. С моего! — опять признал Лисецкий с той же осуждающей интонацией. — А виноват ты! Чувствую я, обманули они меня. Провели!

— Разве это возможно? — льстиво улыбнулся Гозданкер. — Тебя не обманешь!

— А Храповицкий обманул! — упорствовал Лисецкий. Теперь его красивое лицо было капризным и обиженным. — Кулаков в губернаторы собрался! Слышал об этом? А Сырцов у него правая рука. Глава администрации! Так не Храповицкий ли Кулакову денег дает? Как ты думаешь?

Гозданкер сразу напрягся, даже втянул голову в плечи. Тема поддержки Кулакова являлась чрезвычайно скользкой. В этом отношении совесть Гозданкера была не чиста. Сейчас, чувствуя, как по спине струйкой сбегает пот, он пытался угадать, что именно Лисецкий знает о его отношениях с Кулаковым.

Конечно, Ефим заранее готовился к тому, что Лисецкий рано или поздно что-то пронюхает и заговорит с ним об этом. Он даже репетировал свои ответы на случай прямых вопросов. Но Лисецкий, как всегда непредсказуемый, подкрался из-за угла. И Гозданкер, помимо своей воли, заметался. К тому же соблазн принизить Храповицкого в глазах губернатора был слишком велик.

— Сложный вопрос, — пробормотал он, выигрывая время. — Способен ли Храповицкий на такое предательство?

Он украдкой бросил на Лисецкого пытливый взгляд. Подвоха в лице губернатора он не разглядел. Интерес Лисецкого к тому, что скажет Гозданкер, был совершенно искренним. И смотрел он дружелюбно. Гозданкер рискнул.

— Храповицкий — сложный человек, — заметил Гозданкер. — Всегда за себя играет. Открыто он, разумеется, предпринимать ничего не будет. Слишком уж опасно. Но на всякий случай поддержать Кулакова он может. Чтобы потом не оказаться за бортом. Исподтишка, конечно. Через третьих лиц.

— Исподтишка, говоришь? — повторил губернатор подозрительно.

— Ну да, — подтвердил Гозданкер. — Так, чтобы никто не знал. Это деловой подход.

— Понятно, — заключил Лисецкий холодно.

Он наконец ухватил причину внутренней уверенности Гозданкера. Тот проболтался. Говоря о Храповицком, он невольно выдал свой образ действий. Гозданкер, в своем желании отомстить, начал переговоры с Кулаковым. Зная Ефима как свои пять пальцев, Лисецкий готов был в этом поклясться. Перед губернатором сидел предатель. На мгновенье Лисецкого захлестнула ярость.

— Вот, значит, как? — вслух произнес Лисецкий.

Почувствовав что-то новое в его тоне, Гозданкер вскинул глаза и наткнулся на жесткий взгляд прищуренных и потемневших глаз. Гозданкер струсил. Неужели он попался? Неужто Лисецкий догадался, о том, что его партнер переметнулся на сторону врага? Гозданкер похолодел.