Иван Максименко - Persona Non Grata

Проверка прошлого трех молодых людей — туркам было лет по тридцать, а живитару, которого звали Омер, двадцать шесть — показала, что у первых двух были предыдущие судимости за хулиганство, нанесение увечий и кражи. Опыт прежнего общения с правоохранительными органами сказывался и на их поведении — они вели себя довольно уверенно, даже несколько вызывающе, бросали косые взгляды и отрицали всякую причастность к контрабандным сигаретам, скрытым в коробках из-под гуманитарной помощи, которыми была загружена фура.

Именно эта подробность объясняла сильное беспокойство Бекира во время прохождения через таможню. Он и не предполагал, что его поймают практически в момент, когда заработанные, хотя и нечестным, но все-таки трудом, деньги были у него в руках, и оставалось лишь купить билет домой.

Омер, в отличие от своих приятелей, вел себя не так уверенно и отвечал на вопросы полицейских уклончиво, кусал губы и нервно барабанил каблуками по исцарапанному паркету. Это был его первый привод в полицейский участок и первая серьезная провинность. До этого самыми скверными его выходками были драки перед ночными клубами и разбитая однажды витрина магазина, но все это ему легко сходило с рук. Полицейские обратили внимание на эти мелкие детали еще в начале допроса и сейчас продумывали свою дальнейшую тактику.

Наконец, один из следователей, сидевших за столом, скомандовал охранникам, караулившим в другом углу комнаты, отвести двух смуглых черноволосых мужчин во временный изолятор. Конвоиры выполнили задание и удалились. В комнате остались двое следователей и Омер, который немного растерялся, оказавшись наедине с полицейскими.

— Ну что, Омер? Ты и твои… приятели… все пудрите нам мозги. Ты ведь не считаешь нас дураками, правда? — заговорил один из следователей.

— Да нет… — смущенно пробурчал Омер.

— Тогда, давай, говори правду. Зачем врать? — спокойным тоном продолжил полицейский. — У нас против вас доказательств — не счесть! Мы за вами давно наблюдаем. А то, что эти двое строят из себя идиотов, — им во вред. У нас и ваши телефонные разговоры есть, и видеозаписи. А как я понимаю, у тебя раньше не было судимости. Ты ведь не дурак, Омер. Мы тебе даем шанс выкарабкаться. Пойми — ты реально можешь сесть лет на пять! Думаю, такой расклад тебе не очень нравится, да?

— Ну… нет… не нравится, — согласился Омер.

— Вот! А если ты нам скажешь правду, мы тебе поможем. Ты на этих двух отморозков не смотри — им все равно. Отмотают новый срок — ну и ладно. А тебе, зачем жизнь ломать? И еще… — следователь взял ручку и зажал ее между указательным и средним пальцем, — ты ведь проживаешь здесь временно? Ты числишься беженцем, да?

— Да… у меня документы нормальные! Мы от войны спасались.

— Я понимаю. Но ведь статус беженцев рассматривается специальной комиссией. Причем через определенный промежуток времени каждый отдельный случай пересматривается заново и судимость тоже учитывается. А если брать в расчет и причину, по которой тебя арестовали… тебя вполне могут вернуть обратно на родину.

— Но там война! — Омер встрепенулся, — меня не могут туда вернуть!

— За контрабанду, причем, в таких масштабах… тебя выдворят и глазом не моргнут, — полицейский видел, что его подход начинает давать результаты, — но, если ты начнешь говорить, мы гарантируем, что этого не случится. И не только это. Ты даже можешь пройти по этому делу как свидетель, а не как обвиняемый. Это зависит только от тебя.

— Но… если я буду говорить… — у Омера был заметный акцент, — мне могут отомстить. И моей семье тоже.

— Об этом не беспокойся. Мы этого не допустим.

— Гарантируете?

— Абсолютно, — решительно ответил следователь.

— Ладно… я буду говорить, — после недолгого раздумья сказал Омер. — Значит… меня не посадят?

— Если ты скажешь все, что знаешь, и не будешь врать — да.

Аргументы полицейских оказались достаточно весомыми, чтобы убедить Омера сотрудничать следствию. И он начал давать показания.

Хотя этот молодой человек занимал самый низкий уровень в контрабандной цепи, информация, которой он обладал, имела ценность. В частности, он указал на посредника, который должен был принять коробки с сигаретами, обеспечить липовые бандероли и затем передать их второму посреднику, отвечавшему за связь с конечным звеном этой криминальной цепи — продавцами, сбывавшими контрабандные сигареты через сеть дилеров.

Сами дилеры обычно торговали своим товаром или на определенных улицах города, как правило — в бедных кварталах, далеко от глаз полицейских, или в ночных клубах. Был и третий вариант: сигареты распространяли через киоски, которые формально продавали газеты, сладости или другую мелочь. На самом же деле, в них из-под полы предлагали дешевое курево.