Иван Максименко: Спрячь Ищи Найди Продай

Водитель крепко ухватил руль обеими руками, на которых были надеты кожаные перчатки, и закрутил его, загоняя автомобиль в тесный переулок между двумя каменными двухэтажными домами, сумевшими сохраниться в том же самом виде, в котором, за пять столетий до этого солнечного майского дня, оставили их строители.

Выбравшись из переулка, ползущего вверх по склону невысокого холма, блестящий белый автомобиль, трясясь и скрипя рессорами, выехал на брусчатую площадку, очерченную тремя трехэтажными домами — стены одного были бледно-желтыми, стены двух других — белыми, заметно потемневшими от времени. Водитель нажал на жесткую педаль тормоза и, остановившись у стены желтого здания, лицом к одному из двух белых домов, отключил двигатель, затем соскочил на землю, подошел к задним сиденьям и откинул кожаный тент, под которым укрывался от солнца пассажир, хозяин машины.

— Карл, жди меня здесь, я недолго, — распорядился хозяин, ступая лакированной черной туфлей на приступок, прикрепленный к внешней стороне борта машины.

Карл покорно кивнул и остался молчаливо ждать у своего железного коня, постукивая ботинком по шинам и косясь строго на двух мальчиков, вставших у угла соседнего дома, с большим любопытством разглядывавших самоходную машину. В то время автомобиль был еще роскошью, а отнюдь не средством передвижения, и мало кто из жителей Калиопы допускал, что этому механическому чуду удастся вытеснить привычных лошадей и трамваи.

Господин, — на вид ему было лет пятьдесят, — одетый в дорогой, сшитый на заказ черный костюм поверх серого жилета в черную полоску, из кармана которого выглядывала сверкающая на солнце цепочка золотых часов, зашагал вперед, в сторону белого дома, пробегая глазами по окнам на мансардной крыше. Все окна были открыты — знак того, что обитатель мансарды у себя.

Хозяин открыл тяжелую деревянную дверь и зашел в темный, прохладный подъезд дома, пропитавшийся затхлым духом. Наведывался он сюда не в первый раз, хотя таким почтенным господам, как он, появляться здесь вроде бы было нелогично — дом был весьма скромный, находился в одном из отдаленных от центра районов, и снимали комнаты в нем в основном бедняки, приехавшие из провинции. Однако того, кто работал в мансарде, да и саму мансарду, лично знали и посещали многие уважаемые в городе люди. Хозяин не спеша поднялся по скрипучей лестнице на самый верх, встал у двери и три раза постучал по ней набалдашником трости.

«Открыто!», — за дверью послышался мягкий мужской голос.

— Добрый день, Леонард, позвольте на несколько минут оторвать вас от творчества, — поздоровался господин, заходя в просторное помещение, и, улыбнувшись, снял с головы темно-серую фетровую шляпу и повесил ее на рукоятку трости.

— Добрый день, господин Гольдштейн, я полностью к вашим услугам, — улыбнулся в ответ мужчина по имени Леонард, стоявший у одного из окон, и кашлянул в кулак. — Я пока отдыхаю, греюсь на солнце. Сегодня, нужно заметить, великолепный день.

— Да, день выдался действительно отличный, — согласился Гольдштейн и пошел навстречу собеседнику, стараясь не задеть облысевшей макушкой головы свисавшую с посеревшего потолка прядь паутины, развеваемую теплым сквозняком. — Я, вот, собственно, хотел бы поинтересоваться, успели ли вы закончить портрет моей внучки?

— Да, господин Гольдштейн, он готов. Масло успело уже полностью высохнуть, — кивнул утвердительно Леонард, одетый в потрепанную белую рубашку с засученными над локтями рукавами, запачканными мазками масленой краски, и подошел к углу помещения, где среди холстов, сосудов с краской, нескольких незаконченных картин и разных других предметов, без которых не может обойтись художник, стоял мольберт с портретом.

— Как всегда, отличная работа. Мои вам поздравления. Моя внучка выглядит просто как настоящая принцесса, — с довольным выражением лица сказал господин Гольдштейн, принимая из рук собеседника портрет симпатичной девочки с черными кудрявыми волосами и густыми бровями, одетой в белое платье с вшитым жемчугом.

— Обратите внимание и на раму.

— Да, ее вы тоже сделали безупречно. Как я заказывал.

— Надеюсь, что ваша внучка будет довольна, когда увидит себя на холсте. Ей ведь так не хотелось сидеть и позировать, — улыбнулся Леонард.