Колин Маккалоу - Плотский грех

– Ра Танаис, – представился он.

– Простите мне мое сыщицкое любопытство, сэр, но Ра Танаис – это ваше настоящее имя?

– Как оригинально вы это сформулировали! Нет, лейтенант, это мое профессиональное имя. Я был крещен как Герберт Рамсботтом.

– Крещен?

– Русские обряды. Возможно, до приезда на остров Эллис [9] Остров Эллис, расположенный в устье реки Гудзон в бухте Нью-Йорка, был самым крупным пунктом приема иммигрантов в США, действовавшим с 1892 по 1954 г. Рамсботтом был Раскольниковым. Герберт Рамсботтом [10] Дословно фамилия «Рамсботтом» звучит приблизительно как «Бараний зад». , вы можете это себе представить? Средняя школа была сплошной чередой кличек, но наибольшим успехом у всех пользовалась Герби Овцежоп. К счастью, я не входил в ряды тех бедных, презираемых аутсайдеров, которых порой задразнивают буквально до смерти. – Голубые глаза озорно блеснули. – У меня было остроумие, рост, добродушие – и Руфус. Даже самый злобный из шайки моих гонителей имел достаточно мозгов, чтобы понять: я могу сам выставить его на посмешище. Я ломал себе голову в поисках нового имени, но ни одно не звучало для меня подходяще, пока однажды, пролистывая книги в библиотеке, я не наткнулся на атлас древнего мира. И нашлось!

– Что нашлось? – спросил Эйб после минутного молчания, ценя тот факт, что (редкое удовольствие в трудовых буднях детектива) он находится в присутствии истинного рассказчика со значительной эрудицией.

– Семейное предание гласит, что мы происходим из казачьей страны в окрестностях Волги и Дона, поэтому я посмотрел на земли древних варваров и обнаружил, что Волга называлась Ра, а Дон – Танаис. Ра Танаис – превосходно! Вот так я нашел свое новое имя.

– Надо быть профессором античной литературы, чтобы догадаться, сэр.

– Да, для мира это тайна, – согласился Ра Танаис.

Эйб бросил взгляд туда, где мистер Гибкий завершал оказание помощи негодяю-осветителю, и теперь, судя по всему, собирался присоединиться к ним. Беспощадно яркий свет показал всю мнимость сложившегося у Эйба впечатления о Гибком как о юноше. Мистер Гибкий был на редкость хорошо сохранившимся человеком лет сорока. При своих шести футах роста он казался невысоким, только когда стоял рядом с Ра Танаисом, но никакое другое слово, кроме как «гибкий», не могло описать его тело и то, как он перемещал его в пространстве. Медно-рыжие волосы, болотного цвета глаза и сдержанная, но эффектная подмалевка глаз. Красивые руки, движения которых были похожи на движения балетного танцора. Каковым он, вероятно, и являлся.

– Подойди и познакомься с лейтенантом Эйбом Голдбергом! – громко позвал его Танаис, и, когда мистер Гибкий приблизился, приглушил свой тон. – Лейтенант, это моя незаменимая вторая половина, Руфус Ингэм. – Неожиданно он разразился бас-баритональной песней, а Руфус Ингэм подпевал ему чистейшим дискантом.

– Мы вместе уже сорок лет, и нам не надое-е-ело!

Изумленный Эйб почтительно засмеялся.

– Руфус тоже пришел в мир не с этим благозвучным именем, – сказал Танаис, – но его подлинное имя – секрет.

Руфус оборвал его – не сердито, но совершенно твердо. Так кто же из них был главным?

– Нет, Ра, мы говорим не с Уолтером Уинчеллом, а с лейтенантом полиции. Право же! Меня звали Антонио Карантонио.

– Зачем пытаться это скрывать, мистер Танаис?

– Ра, зовите меня Ра! Вы хотите сказать, что не знаете?

– Не знаю чего?

– Это Тот самый Дом! Карантонио То самое Имя! Эйб… можно мне называть вас Эйб? Эта история сейчас уже вошла в мифологию Басквоша, ее даже рассказывают в экскурсионных автобусах. Я уверен, в полицейском управлении Холломана имеются многочисленные досье по этому делу. В двадцать пятом году, еще до того, как мы с Руфусом появились в проекте, владелица этого дома и двухмиллионного состояния исчезла с лица земли, – зловещим голосом сказал Ра Танаис. – Через семь лет ее объявили мертвой, и наследство перешло к матери Руфуса. Первоначальной владелицей была доктор Нелл Карантонио, а мать Руфуса была еще одной Нелл Карантонио.

– Я Карантонио, потому что я незаконнорожденный ребенок, – обронил мимоходом Руфус. – Я не имею представления, кто мой отец. Моя мать записала его в моей метрике так: имя – Не, фамилия – Известный.

Ра перехватил у него повествование:

– Фенелла, мать Руфуса, – умерла в пятидесятом году, но, в отличие от первоначальной Нелл, она оставила завещание. Антонио Карантонио Четвертый, то есть Руфус, унаследовал все. – Ра издал один из своих вздохов, воздев обе руки в воздух. – Можете себе это представить, Эйб? Вот они мы, наша сладкая парочка, с этим ангаром вместо дома и вагоном денег! Фенелла увеличила накопления первой Нелл в пять раз и содержала дом в образцовом состоянии. Наши головы всегда были набиты мечтами, и в то время мы уже положили нашему делу хорошее начало, но внезапно у нас оказались капитал и помещение, чтобы делать все, что нам захочется.