Колин Маккалоу - Плотский грех

Он издал раздраженное ворчание и провел рукой по охваченному болью лбу, одновременно зажмурившись и стиснув зубы.

– Уолтер! Уолтер! Что с тобой? – окликнула его Джесс.

Уолтер уставился на нее затуманенным, рассеянным взором.

– Голова болит, – сказал он. – Я смотрел в словаре слово «экстаз».

– Это интересное слово. Почему ты решил его посмотреть?

– Я ощущаю экстаз, когда становлюсь Я-Уолтером.

– Расскажи мне сначала, что, по-твоему, означает «экстаз».

– Это когда я поднимаюсь над собой в таком сильном наслаждении, что жажду его повторения снова, и снова, и снова.

– Это реакция внутри твоего тела? Части твоего тела?

– Нет, оно принадлежит духу.

– Когда наступает экстаз?

– Когда я становлюсь Я-Уолтером.

«Регрессирует он или прогрессирует?» – в растерянности спросила себя Джесс.

– Расскажи мне, из чего состоит экстаз, кто такой Я-Уолтер.

– Он наступает, когда я наблюдаю, как в чьих-то глазах гаснет искра жизни, – сказал Уолтер, и единственной эмоцией в его голосе было легкое наслаждение. – Но потребовалось некоторое время, чтобы найти верный способ.

– Что это за верный способ?

– Я обхватываю руками горло и сжимаю, а сам тем временем либо сижу, либо лежу сверху. Тогда эти глаза очень близко, я могу в них всматриваться и наблюдать, как жизнь покидает их. – Он говорил лихорадочно, торопясь со своим объяснением, похоже, забыв, что перед ним Джесс. – Я могу выбираться отсюда и возвращаться, я украл мотоцикл. О, как у меня болит голова! Я нахожу их спящими, я обхватываю руками их шеи и выдавливаю из них жизнь. Экстаз!

Раздавшийся вопль Джесс резко оборвал все разговоры в кафетерии; все лица повернулись в сторону доктора Уэйнфлит, которая стояла на ногах и выла, как собака, и Уолтера Дженкинса, который растерянно и неуклюже пытался подняться со стула.

– Нет! Джесс! Джесс! – восклицал он.

Вой превратился в пронзительные стенания. Уолтер наконец вскочил на ноги, обеими руками держась за голову. Затем, больше не посмотрев в сторону Джесс Уэйнфлит, он выбежал из кафетерия в холл и бросился к пожарной лестнице.

Добравшись до нижней площадки, он, забыв о пожарном выходе, ворвался в парадный вестибюль и устремился к стеклянным дверям. Резкие крики предупредили об опасности маленькую группу детективов, ожидавшую снаружи; они выхватили оружие.

Но до выстрелов дело не дошло. За пять шагов до двери его спина выгнулась, и он издал одиночный пронзительный вопль боли, который прорвался сквозь кирпич и штукатурку здания, словно сквозь бумажную салфетку. Не сбавляя шага, он вдруг ничком повалился на пол и остался лежать там, неподвижный.

Со снятой с предохранителя «береттой» в руке Эйб Голдберг медленно, осторожно приблизился к телу, пытаясь поймать взгляд Уолтера. Был виден только один глаз, и он был уставлен на правую ступню Эйба. Зрачок оказался расширен и неподвижен. Эйб немного расслабился, подошел к Уолтеру вплотную, затем опустился на колени и стал нащупывать пульс на сонной артерии.

– Он мертв, но мы не будем нарушать инструкции, – сообщил Эйб Лиаму и остальным. – Скуем его, как положено. Этот человек болен, и я не хочу рисковать: вдруг он впал в какой-нибудь транс или кататоническое состояние. Скованный, он будет безопасен.

Через минуту подбежал запыхавшийся Кармайн, за ним – надзиратель Ханраан, и они обнаружили Уолтера уже в ручных и ножных кандалах, как было приказано.

На верхней площадке главной лестницы стояли оба Кастильоне, которым было запрещено спускаться; к ним подошел Кармайн.

– Что произошло? – спросил он.

– Это вы нам скажите! – огрызнулась Мойра. – Джесс проводила одну из обычных бесед со своим драгоценным Уолтером, как вдруг впала в истерику. Бог ведает из-за чего! Начала издавать жуткие звуки, будто воющее животное. Она стояла, Уолтер все еще сидел, но, очевидно, он был причиной ее состояния. Он начал подниматься из-за стола с чертовски виноватым видом. Мне кажется, он звал ее по имени, но Джесс не обращала внимания. Тогда Уолтер вскочил и бросился бежать в сторону лестницы. Джесс упала в обморок. Мы отнесли ее в комнату, которую она использует для отдыха, когда задерживается на работе допоздна. Хотя когда она не задерживается?

– Вы дали ей успокоительное?

– Нет. Мы подумали, что ей, возможно, придется отвечать на вопросы.

«А еще вы ненавидите ее самообладание, – отметил про себя Кармайн. – Здесь полно потенциальных директоров ХИ».