Николай Леонов - Явка с повинной

Лева поднялся, Крошин испугался, что тот уйдет. Молодой человек почувствовал испуг преступника и подумал: «Изменились вы, гражданин Крошин, очень, изменились».

– Обиделись? – Крошин хотел улыбнуться. – Совершенно зря.

Лева не ответил.

– Анна, что вы мне собирались сообщить? Такое важное-важное? – он взял девушку под руку, вывел из ложи.

– Зачем при всех? – спросила Анна, когда они отошли в сторону.

– Кто не знает о вашем звонке ко мне? – Лева взял ее за плечо. – Кто?

– Только вы и я.

– Я спросил: кто не знает? – Лева слегка встряхнул девушку. – Кто? Крошин, который попросил вас позвонить? Чем вы ему обязаны?

– Ничем, – Анна хотела освободиться, Лева не отпускал ее.

– Даже самые отпетые лгуны изредка говорят правду. Для разнообразия. – У Левы была блестящая позиция, он решил до конца использовать ее. – Так чем вы обязаны ему?

– Он, между прочим, неплохой человек. – Анна с вызовом посмотрела на Леву. – Крошин помогает людям, не то что…

– Неплохой, согласен. – Лева кивнул. – Вам он, кажется, помог поступить в университет? Вот освобожусь немного и разберусь с этим вопросом.

– Лишь бы напакостить! – вспылила девушка. – Помочь Наташе вы не хотите, испортить жизнь мне – с удовольствием. Вы далеко пойдете.

– Не стоит разговаривать в таком тоне, – быстро ответил Лева. – Николаю Кунину, к слову, помог я. Не так ли?

Лева выяснил, что именно Крошин попросил Аню позвонить и что он действительно помог ей поступить в университет.

– Вы чувствуете себя обязанной Крошину? – спросил Лева.

– За добро надо платить добром, – ответила Анна.

– Верно, – согласился Лева, – и вы названивали мне в кабинет, ходили в редакцию, сегодня пригласили сюда.

– Да, да, – Анна наконец сняла руку Левы со своего плеча. – Мне никто не хотел помочь с университетом, а Крошин помог. Я ему благодарна.

– Хорошо, хорошо, – перешел на миролюбивый тон Лева. – В историю с пропиской Наташи вы не ввязывайтесь. После ипподрома сошлитесь на головную боль и поезжайте домой.

– Я не люблю…

– Да перестаньте вы, – перебил Лева, – слушайтесь старших.

– Подумаешь, – Анна презрительно надула губы, но было видно, что она сдалась.

В ложе Крошин оживленно разговаривал с Наташей, Анна попрощалась и ушла.

– Обидели? – спросила Наташа, глядя на Леву. – Мужчина называется.

– Сказал, чтобы не вмешивалась в чужие дела, – ответил Лева.

– В мои? – спросила Наташа.

– Нет, в мои, – ответил Лева.

Подбежал Валек. Впервые его глаза не молили о выпивке, а азартно блестели. Он обратился к Крошину, но говорил достаточно громко:

– Уголовка-то Митрича замела. Эти близнята его и забрали. Старика-то за что, он-то уж никаким краем не проходит. Сан Саныч, вы как думаете?

Крошин переиграл – явно, грубо. Он не спросил, какого Митрича. Когда и как? Не проявил естественного любопытства. Он словно и не слышал, сунул подручному деньги, назвал комбинацию и продолжал смотреть на лошадей. Он никогда не пользовался биноклем, по крайней мере, Лева этого никогда не видел, а сейчас Крошин попросил в соседней ложе бинокль. Убийца приложил бинокль к глазам, даже не пытался его настроить, смотрел куда-то вдаль, сидел абсолютно неподвижно.

«Нервы, нервы» – сидя рядом с Наташей и глядя на Крошина, думал Лева. Преступник отдал бинокль и взглянул на часы.

Невмоготу тебе сейчас, а до конца еще полтора часа, думал Лева и, беспечно улыбаясь, щурился под лучами заходящего солнца. Плюнь на все и иди домой, нечего тебе здесь делать. Тебе надо думать, думать, думать, пересматривать свои позиции. Вот сейчас, сию минуту официант рассказывает, называет твое имя. Ну, говорил в тот вечер с Логиновым, ну и что? Да ничего, но твою фамилию вносят в список, ты ведь знаешь, как это делается. Иди домой, домой, отдохни, подумай. Нельзя? Верно, никак нельзя. Ведь ты всегда сидишь до последнего заезда, должен досидеть и сегодня. Я сижу здесь, я слышал слова Валька. Если ты нарушишь обычный порядок, я могу нехорошо подумать о тебе. Нельзя волноваться, нельзя, сиди спокойно. Осталось час двадцать пять. Терпи. Интересно, пригласишь ты меня сегодня в гости или нет? Если да, то о чем же мы будем говорить?

Наташа взяла Леву за руку и, прикасаясь губами к его уху, зашептала:

– Почему у вас такое злое лицо? Что-нибудь случилось?

«Идиот, кретин», – сказал себе Лева, так же наклонился к девушке и прошептал:

– А почему шепотом?

– Не знаю, но у вас было ужасное лицо, – тихо ответила она.