Лоуренс Блок: Явка с повинной

Уоррен Катл вышел из своей квартиры на Восемьдесят третьей улице и направился в сторону Бродвея. Было ясное прохладное мартовское утро. На углу мистер Катл, как всегда, купил номер «Дейли миррор», вошел в кафе, где обычно завтракал, взял сладкую булочку, чашку кофе и сел за свободный столик, чтобы почитать газету.

Дойдя до третьей страницы, он перестал жевать и отодвинул чашку. Там была статья об убийстве женщины в Центральном парке прошлой ночью. Маргарет Уолдек работала медсестрой в больнице на Пятой авеню. После смены, в полночь, когда она возвращалась через парк домой, кто-то набросился на нее, надругался и нанес множество ножевых ранений в грудь и живот. Это было длинное и достаточно красочное повествование, дополненное жутковатой фотографией. Уоррен Катл прочел статью, взглянул на фотографию… и вспомнил.

Аллея парка. Ночной воздух. Длинный нож в руке. Рукоятка, влажная от пота. Ожидание на холоде, в безлюдье парка. Звук шагов — ближе, ближе. Его рывок с тропинки в темноту кустов и появление женщины. И затем — остервенелая ярость нападения и гримаса боли на лице женщины, ее вопли. И нож — вверх-вниз, вверх-вниз. Слабеющий и, наконец, оборвавшийся крик. Кровь…

У Катла закружилась голова. Он взглянул на свою руку, как будто ожидая увидеть в ней нож. Рука, однако, держала на треть съеденную сладкую булочку. Пальцы его разжались, булочка упала на стол.

— О Боже, — тихо проговорил Катл и трясущимися руками зажег сигарету.

Он убил женщину. Совсем незнакомую, он никогда прежде даже не видел ее. В статье его называли извергом, бандитом, убийцей. Полиция непременно найдет его, вынудит признаться. Будет суд и приговор, потом просьба о помиловании, отказ, и тюремная камера, и долгий, долгий путь к электрическому стулу.

Катл закрыл глаза и судорожно вздохнул. Почему он сделал это? Что с ним произошло?

Вечером он купил «Джорнал Американ», «Уорлд телеграм» и «Пост». «Пост» поместил интервью с сестрой Маргарет Уолдек. Катл плакал, когда читал его, проливая слезы в равной мере как по Уолдек, так и по себе. Судя по статьям в газетах, у полиции не было никаких улик, и он решил, что может избежать наказания. Только в полночь Катл лег спать. Спал урывками, заново переживая все ужасы минувшей ночи: звук шагов, нападение, нож, кровь, свое бегство из парка. Последний раз проснулся в семь часов, вырвавшись из ночного кошмара, весь в поту.

Если эти сновидения будут преследовать его ночь за ночью, то жизнь теряет всякий смысл. Он не психопат, и понятия «хорошо» и «плохо» имеют для него принципиальное значение. Искупление в объятиях электрического стула казалось наименее ужасным из всех возможных наказаний. Теперь он уже не хотел скрываться.

Никогда раньше Уоррену Катлу не приходилось бывать в полицейском участке. Он располагался всего в нескольких кварталах от многоквартирного дома, в котором Катл жил, однако пришлось заглянуть в телефонный справочник, чтобы узнать точный адрес.

Катл вошел в здание полиции и в нерешительности остановился. Наконец увидел дежурного и обратился к нему, объяснив, что хочет поговорить с кем-нибудь по поводу убийства Уолдек.

— Уолдек? — переспросил дежурный. — Женщина в парке?

Присев на деревянную скамью, Катл ждал, пока дежурный звонил наверх, чтобы выяснить, кто занимается делом Маргарет Уолдек. Через несколько минут его попросили подняться к сержанту Рукеру.

Рукер оказался молодым человеком с озабоченным лицом. Он сказал, что ведет дело Уолдек, но сначала посетителю придется сообщить кое-какие сведения о себе. Записав все на желтом бланке, Рукер задумчиво поднял глаза.

— Ну, хорошо, с формальностями покончено. Что у вас есть для нас?

— Я сделал это, — ответил мистер Катл и, когда сержант Рукер удивленно нахмурился, объяснил: — Убил ту женщину, Маргарет Уолдек.

Катл рассказал все в точности, как помнил, с начала и до конца, изо всех сил стараясь не терять самообладания в наиболее жутких местах.

Сержант Рукер и еще один полицейский стали задавать вопросы:

— Где вы взяли нож?

— В магазине дешевых товаров.

— Где именно?

— На Коламбия-авеню.

— Помните магазин?

Он помнил прилавок, продавца, помнил, как расписывался за нож, как унес его. Он только не помнил, что это был за магазин.