Владилен Елеонский - Кто жизни не знает

Заключение нашего местного светила, едва не поставившего крест на моей карьере и жизни, привело к тому, что я проходил многочисленные обследования, а от выпускных экзаменов в школе меня освободили. Поскольку учился я почти на одни пятерки, мне зачли все экзамены по медицинской справке.

Теперь, когда со здоровьем, все более или менее утряслось, следовало подготовиться к вступительным экзаменам в Шатскую школу милиции, которая готовила специалистов именно в уголовный розыск, и куда, несмотря на столь драматичные перипетии, ушли мои документы. Так я сделал шаг к миру уголовного розыска, искренне веря, что моя упорная и старательная учеба сделает из меня сыщика, однако в действительности все получилось совсем не так, как я предполагал.

До сих пор помню глаза мамы, полные слез, когда нас, разбив на группы, стали грузить в автобусы. Она как будто провожала меня не на вступительные экзамены в загородный учебный центр, а на фронт. Вся эта процедура несмотря на то, что офицеры, бравшие нас под свою опеку, производили самое благоприятное впечатление и, как могли, успокаивали встревоженных матерей, тем не менее, оказалась тягостной.

Наконец, нас кое-как оторвали от родителей и близких. Они столпились во дворе, а мы смотрели на них из салона автобуса. Заняв сиденье у окна, я увидел несчастное покрасневшее от слез лицо моей дорогой мамочки, и сам едва не прослезился. Многие родители старались улыбаться, выкрикивали какие-то ободряющие слова, а моя мама плакала. Это подспудное чувство отправки на фронт я переживаю до сих пор, хотя с того дня прошло почти сорок лет.

Мы выехали со двора и поехали за город, лагерь располагался в сорока пяти километрах от Шатска. Абитуриенты вели себя по-разному. Кто-то жевал домашние припасы, кто-то травил анекдоты соседу, а кто-то дремал, надвинув кепку на лоб. Мой сосед поинтересовался, из какого я города, потом что-то долго бубнил на ухо, но я его особо не слушал. Наконец, он уснул под убаюкивающий гул мотора.

Мне не спалось. Перед глазами стояло заплаканное лицо матери.

Чтобы отвлечься, я стал думать о том, как мы с ней долетели до Шатска. Незадолго до нашего отъезда отец убыл в Афганистан, так что вначале мы с мамой проводили его, а затем мама полетела провожать меня. Сам полет прошел без приключений, однако в самолете состоялся один примечательный разговор.

Справа у иллюминатора сидел совершенно седой, но крепкий мужчина с рельефным, словно вырезанным из дуба, лицом. Под лацканом его потертого пиджачка в лучах сиявшего сквозь иллюминатор солнца светились многочисленные орденские планки.

Вначале он с улыбкой косился в мою сторону, а затем спросил:

– В Шатскую школу милиции собрался?

Я с удивлением посмотрел в его смеющиеся серые и совсем не старые глаза.

– А откуда вы узнали?

– Хм, да ниоткуда, просто посмотрел и понял.

– Не пойму, а разве так можно? Просто посмотреть и понять…

– Хо-хо, конечно, можно! По возрасту подходишь, семнадцать-то поди тебе только исполнилось, мама рядом сидит, переживает, глаза не на месте, а ты памятку абитуриенту читаешь, она, между прочим, в типографии по заказу Шатской школы МВД отпечатана. Вот, гляди, мелким шрифтом указано, видишь? А у меня дальнозоркость.

Я поразился его наблюдательности.

– А я подумал, что вы ясновидящий.

– Сыщиком, значит, хочешь стать, – как будто не услышав меня, продолжал невозмутимо говорить ветеран.

– Точнее, сотрудником уголовного розыска.

– А ты раскрыл хоть одну загадку?

– Какую еще загадку?

– Пропажу какой-нибудь ценной вещи, например. Да мало ли что! А, раскрыл?

Я наморщил свой бритый лоб, однако как ни силился, ничего такого вспомнить не смог. В первом классе я распутывал узлы на шнурках своих одноклассников, некоторые никак с ними не справлялись, привыкли, что до этого за них все делали мамы и бабушки, мучились и часто обращались ко мне за помощью, обнаружив у меня такую полезную способность.

В книгах я, конечно, читал, как мистер Шерлок Холмс уважаемого сэра Артура Конан Дойла или инспектор уголовного розыска Лосев нашего известного советского мастера детективов Аркадия Адамова лихо раскрывали загадочные преступления, запоем смотрел все серии знаменитого в то время телефильма «Следствие ведут знатоки», в котором находчивые Знаменский, Томин и Кибрит разоблачали изобретательных преступников, однако самому раскрывать загадочные случаи мне не приходилось. Как-то раз соседка жаловалась, что газеты пропадают из почтового ящика, однако помочь ей разобраться я не сумел.