Мика Валтари - Звезды расскажут, комиссар Палму!

Следующую глупость совершил водитель патрульной машины, который все еще был вне себя от счастья (вы помните, у него родился сын) и всю дорогу вниз развлекался воем сирены. Подобное оповещение о приближении наряда полиции противно всем установленным правилам, и хотя это было произведено без злого умысла, но, увы, было произведено. И тут нельзя не учитывать так называемый человеческий фактор, то есть психологию людей.

Я пытался изложить все это как можно короче и теперь чувствую, как у меня пересыхает от волнения горло, потому что я подхожу к теме шерстяного пальто. Но напоследок я все-таки должен отметить, что неизменные ротозеи, слоняющиеся перед крытым рынком, и редкие в субботнее утро прохожие устремились, как назло, не за завывающей полицейской машиной, чтобы поглазеть, кого и где убивают, а наоборот — вверх, на Обсерваторский холм. По-видимому, их потрясла эта уникальная картина: летящий вниз с холма завывающий полицейский патруль.

По правде говоря, нельзя винить и парней, работающих на труповозе, за то, что они не были так проворны, как оперативники из нашей группы. Но это имело свои последствия: им не пришлось искать труп, потому что вокруг кустов собралась уже порядочная толпа, полностью уничтожившая все следы на земле. Нам еще повезло, что зеваки не затоптали барышню Пелконен вместе с ее собакой. Впрочем, нельзя сказать, чтобы все это не обеспокоило полицейских, когда они с носилками пробирались сквозь толпу.

Они, конечно, сдернули пальто, перевернули тело на спину и увидели, что лицо человека изувечено и покрыто кровоподтеками, как после драки, но эта сторона дела их не касалась. Поэтому они по возможности быстро погрузили покойника на носилки и накрыли с головой одеялом, чтобы не давать пищи для лишних разговоров. И вот тут-то они и заметили какого-то типа с фотоаппаратом, нацеленным прямо на них, и заорали, что делать снимки запрещено! Но и здесь они опоздали. А барышня Пелконен тем временем тихо удалялась по направлению к своему дому, благо никому больше не была нужна, что, однако, не помешало проворному репортеру щелкнуть и ее тоже и тиснуть снимок в вечерней газете. Ее и собаку. Но что нам был этот снимок! Нам нужна была она сама, и мы долго потом ломали голову, как ее найти. Оба полицейских из патруля клялись, что ее фамилия Пелтонен. Что фамилию она пробурчала, хотя и очень неохотно, но с самого начала наотрез отказалась давать свой адрес, потому что, по ее мнению, эта история ее не касалась. Мало ли что случается!

Позже я из любопытства, из чистого любопытства, выяснил, кто был этот расторопный репортер, который так кстати оказался на месте. Я нисколько не хочу его чернить, нет, конечно, он делал свое дело, но все же, все же… Так вот: примерно до трех часов ночи он, как кретин, торчал в гриль-баре, попивая дармовой коньяк, потом отправился на боковую и пару часов поспал. В их вечерней газете рабочий день начинается довольно-таки рано. Ну, проснулся он, я думаю, еще сильно под градусом и решил проветриться, то есть пойти на работу пешком через парк — он обитал как раз в тех краях. Ну а камера, понятно, болталась у него на шее, потому что она там всегда болтается, это ее извечное место. Как такого типа винить? Это я виноват, что из-за некоторых старых дел лично ко мне он питал неприязнь.

А в этот раз он быстро смекнул, что к чему, когда увидел полицейскую машину. Но как он догадался про сломанный телефонный аппарат, сказать не берусь. Может быть, просто пытался позвонить оттуда в редакцию и объяснить свое опоздание. Но так или иначе, фотография этой будки тоже появилась в газете. То есть даже две фотографии — вид внутри и вид снаружи.

Н-да, а на земле оставалось кровавое пятно — там, куда «бродяга» ткнулся лицом. Небольшое такое пятнышко. И это было единственное, повторяю, единственное место, не затоптанное копытами зевак. И мы получили отличный кадр, запечатлевший это место. Я имею в виду — в вечерней газете. И еще отличный кадр с лицом потерпевшего.

Разумеется, я впервые услышал, а вернее, прочитал о «бродяге» утром, когда пришел на работу. То есть сразу после девяти, потому что если я и опоздал, то на самую малость, минут на пятнадцать. И, разумеется, первым делом я ознакомился со всеми скопившимися у меня на столе за ночь рапортами — не произошло ли каких-нибудь особых происшествий. Вернее, так: сначала бегло просмотрел заголовки в утренних газетах, а потом занялся рапортами.

Значит, еще не было десяти часов — перед этим я заказал в нашем буфете чашку кофе и пару бутылок минеральной воды, от которой у меня не бывает изжоги, — так вот, что-нибудь без двух-трех минут десять в моих руках уже было сообщение о том, что прогуливавшая собаку барышня Пелтонен сделала в 6.13 заявление об обнаружении ею в Обсерваторском парке, в кустарнике, трупа спящего «бродяги». Патруль подтвердил смерть неизвестного, наступившую во сне от отравления. В 6.31 было дано распоряжение о доставке трупа в патологоанатомическое отделение для вскрытия. В 7.12 приказ был выполнен. Время в рапорте было указано точно. Это единственное, в чем я не сомневался ни тогда, ни теперь.