Жорж Сименон - Мегрэ в тревоге

В круге, очерченном электрическим светом, стали возникать одно за другим лица собравшихся, все — в ореоле, иссеченные штрихами не утихавшего ни на минуту дождя.

— Вы здесь, Жюсьё?

Снова пожимают руки. Все тут знают каждого, словно ученики одного и того же класса в школе.

Следователь, вспомнив о Мегрэ, державшемся в стороне, представил его:

— Доктор Жюсьё, это мой друг, комиссар Мегрэ…

Доктор немедленно начал комментировать:

— Способ убийства такой же, как и в двух предыдущих случаях. Очень сильный удар по верхней части черепа. На этот раз орудие, которым он был нанесен, чуть скользнуло влево. На Гобийяра также напали спереди, он и не помышлял о защите.

— Пьян?

— Достаточно наклониться, чтобы уловить запах алкоголя. Впрочем, вы ведь знаете, что к этому часу он уже…

Мегрэ рассеянно прислушивался к их разговору. Ломель, только что сделавший еще один снимок, попытался отвести его в сторону. Комиссар никак не мог определить, что именно в происходящем так поражало его.

В меньшую из двух групп, державшихся близ трупа, казалось, входили люди, хорошо знакомые друг с другом, должно быть, именитые граждане Фонтэне, выделившиеся в некую элитную касту: следователь, два медика, другие мужчины, очевидно только что игравшие с доктором Жюсьё в бридж.

Другая группа, находившаяся скорее в тени, была не столь молчалива. От нее веяло определенной враждебностью, не принимавшей, однако, открытых форм. Тем не менее оттуда донеслись два-три язвительных замечания.

Подъехал темного цвета автомобиль, остановился позади «скорой», из него вышел мужчина и направился к месту происшествия, но, завидев Мегрэ, резко остановился.

— Вы здесь, патрон?

Видно, это обстоятельство не слишком-то его обрадовало. Это был Шабирон, инспектор мобильной бригады, вот уже несколько лет приписанный к подразделению в Пуатье.

— Они вас вызвали сюда?

— Я оказался тут случайно.

— Это называется попасть в яблочко, а? — Он тоже позволил себе позубоскалить. — А я патрулировал город на своей колымаге, поэтому меня так долго и не могли разыскать. Кто это?

Ферон, комиссар полиции, просветил его:

— Некий Гобийяр, тип, который раз-другой в неделю обходил Фонтэне, собирая у жителей кроличьи шкурки. На муниципальной бойне он покупал также и коровьи шкуры, равно как и овечьи. У него есть тележка и старая лошадь. Жил он в неказистой хибаре вне города. Основное занятие — день-деньской сидеть с удочкой у моста, используя самые отвратные приманки типа костного мозга, куриных потрохов, свернувшейся крови…

Шабирон, по всей вероятности, сам был рыбаком.

— И что, клевало?

— Да, из местных только он и ловил там рыбу. А вечером шлялся от бистро к бистро, и в каждом опрокидывал рюмашку красненького, пока не доходил до нужной кондиции.

— Не скандалил?

— Никогда.

— Женат?

— Живет бобылем, плюс лошаденка да изрядное число кошек и котов.

Шабирон повернулся к Мегрэ:

— Ваше мнение о случившемся, патрон?

— Абсолютно никакого.

— Три жмурика за неделю не так уж плохо для такого захолустья, как это.

— Так что будем с ним делать? — спросил Ферон у следователя.

— Полагаю, нет необходимости дожидаться прокурора. Его что, не было дома?

— Да. Жена в поисках супруга сейчас обзванивает всех знакомых.

— Думаю, что труп вполне можно отвезти в морг. — Он обратился к доктору Верну: — У вас есть что добавить к уже сказанному, видели вы или слышали еще что-нибудь?

— Нет. Я шел быстрым шагом, засунув руки в карманы. Фактически едва не споткнулся о тело.

— Ваш отец у себя?

— Он только сегодня вернулся из Ниора; когда я уходил, отец ужинал.

Насколько Мегрэ смог понять из этого краткого диалога, доктор был сыном Верну де Курсона, с которым он недавно ехал в одном купе.

— Эй! Можете забрать его.

Журналист все еще цеплялся к Мегрэ:

— Ну на сей-то раз вы займетесь этим делом?

— Наверняка нет.

— Даже в приватном порядке?

— Даже так.

— Разве вам не интересно?

— Ничуть.

— Вы тоже считаете, что тут орудует маньяк?

Шабо и доктор Верну, слышавшие этот разговор, переглянулись, причем вновь с видом особ, принадлежавших к одному и тому же клану и настолько хорошо знавших всех входивших в него, что отпадала всякая необходимость в обмене словами.

И это было вполне естественно. С такой ситуацией сталкиваешься повсюду. И все же до сих пор у Мегрэ не часто складывалось впечатление о столь ярко выраженной групповщине. Нечего говорить, что в таком городишке, как Фонтэне, круг местной знати не мог не быть достаточно узким, и в силу обстоятельств они многократно виделись на дню, хотя бы на тех же улицах.