Leo Vollmond - Принцип домино. Покой

Ронье пыталась не выказывать нервозности, но правдивость слов Фредерико била ей по нервам, словно ток по оголенным проводам, и заставляла без того немолодую женщину хмуриться и выглядеть старше своих лет. Хотя, возможно, всему виной удушливый запах химикатов, висевший в воздухе подсобного помещения прачечной.

– Нам не выкрутиться, мадам, – поникшим голосом сказал Гарсиа, прекращая ненужные и пустые споры. – Романо – не Хейз, он не даст нам уйти, когда дело дойдёт до разборок. Мы к ним готовы, а вы сможете замарать белые ручки? – Фредерико уже не верил в хороший исход и четко давал понять, что если ему суждено сдохнуть от расправы Романо, то он потянет Ронье за собой, чего бы ему это не стоило.

Придя сюда с единственным намерением послать Хейза куда подальше, Фредерико не мог отмахнуться от тревожного чувства, что не отпускало его с момента, когда он сдал оружие на входе в прачечную. Ощущение опасности смешалось с едким запахом, проникая вод кожу. Оно висело в спертом воздухе ядовитым облаком, уходя все глубже и глубже с последующими вздохами, оседало внутри и смешивалось с чувством страха перед неотвратимой расплатой. Ни Патрисия, ни Фредерико не могли отрицать, что Хейз подставил их по полной. Романо не даст им спуску, если поверит Монстру, и тогда им всем придётся несладко. Ронье и Гарсиа нужно срочно придумать план, как обелить себя перед Романо или, хотя возможно и/или, подставить Хейза. Ронье, по сути, устраивал любой из этих вариантов, а Фредерико просто хотел остаться в живых.

Серая фанерная дверь со стеклом в мелкую квадратную решетку отлетела в сторону, и внутрь подсобки вошёл весьма потрепанного вида Хейз. На голове и кистях рук мужчины красовались болезненные ожоги, правую сторону лица украшали рытвины глубоких царапин и сходившие гематомы, а волосы опалены едва ли не под корень. От вида Хейза Ронье брезгливо поморщилась, а Гарсиа послал ему кивок уважения, приподняв брови в удивлении. Хейз был живым подтверждением, что перестрелка в котельной прозоны прошлась по Змеям железным молотом, почти размазав тех, кому посчастливилось выжить.

– Рада видеть тебя в добром здравии, Ёж, вижу, ты решил сменить имидж? Твоя причёска тебе никогда не шла, – Ронье широко улыбнулась, обнажая фарфоровые зубы, и вальяжно расселась на пластиковом стуле, выглядя абсолютно спокойной, но чересчур резкие интонации в голосе мадам и едва заметная скованность жестов выдавали ее нервозность.

Гарсиа только коротко кивнул в знак приветствия, отмечая, что Ёжу все же пришлось несладко. Взрыв в котельной сильно потрепал Хейза, но, к сожалению, не убил, что очень сильно расстроило Фредерико, да и Ронье – не радовало. Внезапно и так некстати воскресшие Хейз и Форман свели на «нет» все надежды, что проблемы, уйдут вместе с ними в могилы.

– Вижу, все предатели и изменники в сборе, что ж, отлично, – Хейз окинул их тяжелым взглядом блеклых глаз, казавшихся стеклянными на фоне покрасневшей от ожогов кожи. – Вам, наверное, очень интересно, что стряслось после вашего никем «незапланированного» ухода, – он оперся руками о старый пластиковый стол и саркастично усмехнулся обожженными губами, хотя едва ли его гримасу можно было назвать усмешкой.

– Ты жив, это главное, – попытался увести его со скользкой темы Гарсиа.

У Фредерико не было ни малейшего желания слушать о неудавшейся засаде, устроенной Хейзом в котельной. Гарсиа обещал уйти в нужный момент и выполнил обещание, знать подробности провала ему вовсе не обязательно.

– Фред, друг мой, сейчас я расскажу тебе одну историю, – собственно, на мнение и желание Гарсиа, Хейзу было глубоко плевать. – Стоило вам покинуть место наших мирных переговоров, как все взлетело на воздух. И знаете, что странно, а? Двери оказались заперты снаружи! – его тон создавал атмосферу накала страстей в страшилке, рассказанной детишкам возле костра в летнем лагере на озере. Забавную историю, в которой черной-черной ночью в темном-темном городе случилось что-то очень страшное. История, которой никогда не случалось, городская легенда, действительность в которой искажена и приукрашена до неузнаваемости. Вот только все из слов Хейза случилось наяву, и смерти в истории, в отличие от детской страшилки про черную-черную ночь, были реальными.

– Дверь, в которую последними выходили вы, друзья мои! – Хейз впился взглядом в Гарсиа, отчего тот в момент вспыхнул.

– Если ты думаешь, что Кровавый Залив причастен… – Фредерико специально конкретизировал опровержение только на своих людях, так как в Ронье он уже был не до конца уверен.