Сьюзен Хилл - Чистые сердцем

— За что мне это? — раз за разом вопрошала у него женщина. — Я не знаю, за что мне это.

— Кто-нибудь другой обязательно вам бы помог.

— Но сейчас же никому нельзя доверять, люди пошли странные. Но вам доверяю.

Энди посмотрел на нее. Она говорила искренне. Позже, как он тогда подумал, он еще осознает всю глубину иронии.

— Куда вы сами едете?

— Лаффертон. Ну, рядом с Бевхэмом.

— Да это же другой конец страны!

— Да.

— Едете домой?

Он не ответил. Он не знал.

— Чем вы занимаетесь?

Он открыл рот. Дождь стекал по его шее за ворот рубашки.

— Выращиваю овощи.

Но в поезд уже начали забиваться люди. Она хлопотала над своими детьми и не слышала его.

Энди боком остановил дверь, когда она уже закрывалась перед ним, и как только фиксаторы замков встали на место, он зашел внутрь вагона, протолкнулся к нужному сиденью, закинул на полку чемоданы и вернулся, чтобы взять детей.

— Вы святой, вы это знаете, что бы я без вас делала? Я бы никогда со всем этим не справилась, вы заслуживаете чертовой медали.

Прошел еще час, прежде чем он сел на поезд сам. К этому времени электричество уже вернули и ветер утих, хотя дождь продолжал накрапывать.

Свободных мест не было, как и вагона-ресторана. Он сидел на своей сумке в проходе, прижавшись к парню с дребезжащим плеером.

Он никак не мог предупредить Мишель о том, когда он приедет, и сейчас это уже вряд ли имело значение. Поезд постоянно останавливался, иногда на пару минут, иногда на полчаса. Через какое-то время он так, сидя, и заснул. Когда он проснулся, снаружи уже было темно.

Он задумался, где сейчас та женщина с детьми.

Парень толкнул его локтем и передал банку «Лагера».

— Твое здоровье. Это откуда?

— Завалялось несколько в сумке.

Энди сделал большой глоток теплого газированного пива.

Четыре часа спустя он шел по бетонной дороге к дому своей сестры. Все еще шел дождь. На всей улице, с самого ее начала и до конца, стоял шум: шум телевизора, шум музыки, шум от детских криков и шум от ора взрослых. Оранжевый уличный фонарь осветил пластиковый трактор у него под ногами.

— Черт возьми, а ты припозднился.

Его сестра Мишель выглядела скорее на сорок, чем на тридцать, и в коридоре за ее спиной пахло жареной едой. Она навестила его в тюрьме дважды. Оба раза в самом начале, до того, как вышла замуж за Пета Тейта после развода со своим первым горемычным мужем и обзавелась еще парочкой детей.

— Что ты так долго?

Энди прошел за ней через весь дом на маленькую кухню, где запах жареного был еще сильнее. Горячее масло брызгало из сковороды с картошкой на обои под плитку. Он кинул на пол свою сумку.

— Ну, там была гроза. Буря, потоп — если ты вдруг не выглядывала сегодня из окна.

— Ага, ха-ха-ха, мне пришлось продираться сквозь нее, чтобы вот их отвести в школу, так-то. А что, из-за нее и поезда отменили?

— Типа того.

— Ты чаю хоть попил?

— Нет.

Его сестра вздохнула и подставила горлышко чайника под кран. В комнате по соседству из телевизора раздался оглушительный звук визжащих шин.

Энди сел за стол. У него болела голова, он был голоден, и ему хотелось пить. Чувствовал себя разбитым. Ему не хотелось находиться здесь. Он хотел быть дома. Но где дом? Его нет. Это место было ближе всего к этому понятию.

— Тебе придется спать на диване или наверху с Мэттом в его комнате.

— Мне все равно. Пусть будет диван.

— Ну, Пит захочет смотреть телевизор до ночи, у нас подключен «Скай», он смотрит спорт.

— О’кей, тогда комната Мэтта. Я уже сказал, мне все равно.

Он поднял глаза. Его сестра внимательно смотрела на него, поджигая сигарету. Ему она не предложила.

— Узнаешь меня заново.

— Выглядишь ты, как раньше, — наконец сказала она, скрывшись за облаком дыма. — Только, может быть, старше.

— Я и стал старше. Мне было девятнадцать. Сейчас мне почти двадцать пять.

— Черт возьми…

Она поставила перед ним кружку с чаем.

— Пит сказал, что ты можешь оставаться до тех пор, пока не найдешь чего-нибудь. Они куда-нибудь тебя пристроят, пока ты на испытательном сроке?

— Слушай, если ты хочешь, чтобы я допил свой чай и ушел, просто скажи, Мишель.

— Мне совершенно без разницы. Что ты собираешься делать целыми днями?

— Работать.

— Но ты никогда не работал.

— Буду работать.

— Кем? Что ты будешь делать?

— Я проходил обучение.

Жир от картошки с яростным шипением брызнул на стену. Она сняла сковородку с огня.

— Чему научился, вышиванию мешков для почты?