Сьюзен Хилл: Опасность тьмы

— ПОДУМАТЬ, — снова сказал он, на этот раз громче. — Подумайте, что случилось. Двух маленьких мальчиков забрали из их домов, их семей, вырвали из привычного окружения, напугали до смерти, вероятно, подвергли насилию и, скорее всего, убили. Две семьи развалились на мелкие кусочки, пережили, и до сих пор переживают, настоящую агонию и ужас, они вымотаны, их воображение не переставая выдает новые и новые образы, они не спят, не едят и вообще не функционируют хоть сколько-нибудь нормально, они не могут полностью положиться ни на кого и ни на что, и они никогда не смогут оправиться, ничто никогда уже не станет для них прежним. Вы знаете это так же хорошо, как и я, но вы вынуждаете меня вам об этом напоминать. Если мы ни к чему не придем и все наши обсуждения и разговоры не дадут нам ничего нового, с чем можно было бы работать, я намерен пригласить стороннего эксперта.

Он сел и выкатился на стуле. Они образовали неправильный полукруг.

— Думайте, — сказал он, — какого рода люди обычно совершают такие вещи.

На секунду повисла тяжелая тишина. Серрэйлер взглянул на старшего суперинтенданта с новым уважением. А затем из полукруга градом посыпались замечания, предложения, описания — одно за другим, бац, бац, бац, словно карты при быстрой игре.

— Педофил.

— Одиночка.

— Мужчина… Сильный мужчина.

— Молодой…

— Не подросток.

— Автомобилист… ну очевидно.

— Работает на себя.

— Водитель грузовика… дальнобойщик, что-то в этом роде…

— С подавленными желаниями… сексуально нездоров…

— Не женат.

— Не обязательно… Почему ты так сказала?

— Не может построить отношения…

— В детстве подвергался насилию…

— Его унижали…

— Это что-то связанное с контролем и властью, да?

— Низкий интеллектуальный уровень… Средняя школа или даже хуже…

— Неопрятный… никакого уважения к себе… Неряшливый…

— Хитрый.

— Ну нет — неосторожный.

— В любом случае безрассудный. Большого о себе мнения.

— Нет, нет, с точностью до наоборот. Неуверенный. Очень неуверенный.

— Скрытный. Хороший лжец. Умеет прятаться…

Они все продолжали и продолжали, карты одна за другой ложились на стол. Чапмэн ничего не говорил, просто переводил взгляд с одного лица на другое, следуя за вырисовывающимся узором. Серрйэлер тоже ничего не говорил и, как и Чампэн, скорее наблюдал, но при этом в нем все сильнее росло чувство беспокойства. Что-то было не так, но он ума не мог приложить, что именно и почему.

Постепенно поток комментариев иссяк. У них на руках не осталось больше карт. Они снова бессильно осели на своих стульях. Сержант Салли Нелмс без конца украдкой кидала в сторону Серрэйлера взгляды — причем не самые дружелюбные.

— Мы довольно неплохо представляем себе, кого ищем, — сказала она.

— Точно представляем? — Марион Купи наклонилась, чтобы подобрать лист бумаги, упавший к ее ногам.

— Ну это довольно известный тип…

На секунду или две возникло ощущение, что между этими двумя женщинами назревает конфликт. Серрэйлер сделал паузу, ожидая какой-то реакции от старшего суперинтенданта, но Джим Чапмэн не проронил ни слова.

— Если вы позволите…

— Саймон?

— Мне кажется, я понимаю, что имеет в виду констебль Купи. Когда все в кругу перекидывались идеями, мне стало не по себе… Проблема в том, что… это просто всем известный «тип»… Сложите все вместе, и вы получите портрет того, каким вы видите среднестатистического похитителя детей.

— А он не такой? — с вызовом спросила Салли Нелмс.

— Возможно. Что-то из этого окажется правдой, наверняка… Меня просто смущает — и смущало всегда, когда за дело брались профайлеры, что мы как будто составляем фоторобот, а потом ищем человека, который на него похож. Очень приятно иметь дело с настоящим фотороботом, когда у нас есть пара человек, которые на самом деле видели преступника. Но это не тот случай. Мне не хотелось бы, чтобы мы зафиксировались на этом «известном типе» и начали исключать всех тех, кто под него не подпадает.

— И что, в Лаффертоне у вас больше материала, с которым можно было бы работать?

Саймон не мог понять, всегда сержант Нелмс такая взвинченная или она просто невзлюбила конкретно его, но он попытался справиться с этой ситуацией так, как справлялся всегда, и по преимуществу успешно. Он обернулся к ней и улыбнулся — чуть заметной, дружеской улыбкой, которая предназначалась как будто бы только для нее.

— Ох, Салли, если бы… — сказал он.