Николя Бёгле - Последнее послание

У Грейс, удивившейся тому, что все эти юноши и девушки не отрываются от экрана, несмотря на немалую продолжительность сюжета, появилась некоторая надежда. Может быть, завещание Нэйла действительно разбудит совесть.

Она отвлеклась от своих размышлений, когда заметила красивую девочку-подростка, вышедшую из здания в группе подруг. Грейс узнала ее сразу. Девочка лет двенадцати не улыбалась, не болтала, а подруги, казалось, окружали ее особой заботой и нежностью. Хотя и они тоже внимательно смотрели в экраны своих мобильных.

Грейс подошла с улыбкой на губах и добротой во взгляде.

— Здравствуй, меня зовут Грейс Кемпбелл. Ты Елена Конрад?

Ученица остановилась и посмотрела с таким же выражением, с каким смотрела ее мать, когда была насторожена.

— Могу я поговорить с тобой минутку?

— Откуда вы знаете мое имя? — спросила она, хмуря брови.

— Я была подругой Наис, твоей мамы.

Елена стиснула зубы и кивнула.

— Я знаю, ты ее не часто видела и…

— …И поэтому ее смерть мало что меняет в моей жизни, — отрезала девочка и развернулась, чтобы присоединиться к подругам.

Грейс понимала эту смесь злости и горя. Девочка защищалась, как умела.

— Елена, подожди, то, что я хочу тебе сказать, очень важно для тебя. Правда.

Школьница, казалось, задумалась, а потом махнула рукой подругам, показывая, что присоединится к ним позже.

— Я вас слушаю… — вздохнула она с нетерпеливым, почти раздраженным видом.

— Я знала твою маму недолго, но мы вместе прошли через испытания, которые ускоряют сближение между людьми. И я была рядом с ней, когда она нас покинула.

— Ну а мне-то что до этого?

— Перед смертью она успела сказать несколько слов. Они были адресованы тебе, Елена.

Девочка снова нахмурила брови, но в этот раз Грейс знала, что сделала она это, чтобы скрыть волнение.

— Она просила передать тебе, что всегда тебя любила и что оттуда, где она сейчас, будет заботиться о тебе, как делала бы в этой жизни.

Девочка с силой сжала челюсти, ее губы тряслись, глаза заволокли слезы.

Грейс достала потрепанную фотографию, которую носила при себе Наис, и протянула ей.

— Она в таком состоянии, потому что твоя мама постоянно носила ее с собой, где бы ни была. Она попросила отдать ее тебе. Думаю, будет правильно, чтобы ты…

В тот момент, когда Елена дрожащими пальцами взяла фотографию, из глаз ее покатились крупные слезы, а из горла вырвалось сдавленное рыдание.

Грейс не смогла сдержать волнения.

Вопреки всякому ожиданию, девочка подошла к Грейс, которая открыла ей объятия. Елена прижалась к ней, рыдая так, как, должно быть, рыдала, когда узнала о смерти матери. Два человека, которых любила Наис, молча утешали друг друга, обнявшись.

Когда Грейс почувствовала, что Елена начинает успокаиваться, она шепнула ей на ухо:

— Я хочу открыть тебе одну тайну… но ты должна мне пообещать никому об этом не говорить.

Девочка кивнула.

— Это видео, которое смотрит сейчас весь кампус, все Штаты, а скоро будет смотреть весь мир… и которое, возможно, откроет глаза миллионам рабов, существует благодаря твоей маме. Но — тсс…

Елена чуть отодвинулась от Грейс; в ее покрасневших глазах теперь блестело не только горе, в ее взгляде теперь виднелся огонек счастья. И радость приподняла уголки ее губ.

— Ты можешь гордиться своей мамой, как она гордилась тобой, поверь мне.

Девочка была слишком взволнована, чтобы говорить.

— Ты можешь мне звонить, когда захочешь, Елена, обещаю, что для тебя я всегда буду свободна. В любых обстоятельствах и в любое время.

Грейс протянула ей номер своего телефона, взяла ее руки в свои и, улыбнувшись самой доброй своей улыбкой, ушла.

Во второй половине следующего дня она уже была в пути в Хайленд. Она хотела, вернее, должна была вернуться в те места, где началось ее расследование. Все произошло так быстро, что события этих последний дней заволакивала туманная дымка, словно бы это был сон.

Через несколько часов она увидела монастырь у подножия холма, на который забралась. По лицу хлестал влажный морской ветер. Серо-стальное небо едва не касалось зеленых холмов с острыми черными вершинами. Она прошла Дорогой мертвых до сложенного из тысячелетних камней древнего здания, вспоминая, как пришла сюда несколько дней назад, совершенно не догадываясь, что ждет ее дальше. Тяжелая деревянная дверь открылась, показалась фигура монаха в надвинутом капюшоне. Аббат Кэмерон тут же открыл лицо, его глаза были полны искренней радости.