Олег Кудрин - Куафёр из Военного форштата. Одесса-1828

— Но если нет этого сейчас, то что, то как?

— Стій, друже! А чи не ти мені книжечку дав оцю — Гердера? Я в німецькій не знаюся. Та Надійка із заходу — трохи в ній кумекає. Вона й переклала сторінки, що ти порадив. От слухай!

Да, быстры Кочубеи. Натан только недавно дал им «Дневники Гердера 1769 года». А тут уж перевод готов. Степан тем временем искал нужный лист.

— Ось! «Я проплив повз Курляндії, Пруссії, Данії, Швеції, Норвегії, Ютландії, Голландії, Шотландії, Англії, Нідерландів до Франції…»

Горлис это место как раз невнимательно прочел. А теперь подумал, что маршрут великого мыслителя похож на его плаванье в 1815 году.

— Так тут багато про Курляндию. А — от про нас! «Який погляд відкриється на всі ці краї з північного заходу, коли їх відвідає Дух культури! Україна стане новою Грецією: прекрасне небо цього народу, весела вдача, музичний хист, родюча земля та інше, колись прокинуться: так із багатьох маленьких диких народів, якими також були колись греки, постане культурна нація, та її межі простягнуться до Чорного моря, а звідти на весь світ». Ну, тут он немного нас недоузнал. Не такие мы уж маленькие и дикие. Но в остальном правильно. И про море наше Черное как, а?! Но важней всего, что он Ukraine от Rußland’а отделяет! Вот не всё знает, а это — очень даже в курсе, что мы — раз-ны-е. И как Греция теперь от османов уходит, так и мы когда-то от Rußland’а рванем. Но не подобно Задунайской Сечи, частями, а все вместе! А потому — до того и для того — нам беречь надо себя, то есть казацкое — в себе. Это самое важное! Понимаешь?

— Понимаю, Степко .

— Ну и чтоб Geist der Kultur [92] Дух культуры ( нем .). , конечно… Но не наоборот, не попятно рачкувати ! А то ж дед мой учился в Могилянской академии в Киеве, отец мой — в академии в Яссах, а я…

— Да-да, Степко . Ты уж говорил. Помню. И — спасибо Гердеру.

— Еще что… Видел, как на приеме у Воронцова ты дивився і дивувався , что казаки под музыку квартета підтанцьовували та підспівували .

— Да. То была музыка Бетховена.

— Може, й Бетховена . Но хлопцам, да и мне тоже, там слышались наші пісні: «Од Києва до Лубен» і «Ой надворі метелиця».

Горлис сперва подумал, что Степан привирает. Но когда тот пропел сии песни, то вынужден был признать мелодическое сходство отдельных мест со струнными «Русскими квартетами».

А вслед за этим подумал, что очень часто в Европах за тем, что называют русским, оказывается казацкое, украинское.

Горлису обидно было видеть, как в России читают дошедшие до нее мемуары его старшего друга Видока. Тут будто не замечали, что речь в них идет о преступниках, страшных, бездушных грабителях, ни во что не ставящих человечьи жизни. Складывалось впечатление, что российская читающая публика всяких бандитов воспринимает только в виде благородных шиллеровских «Разбойников». Дико представить, но Видока в Русланде осуждали и презирали как предателя и провокатора, представляя его деятельность в духе жандарма Лабазнова.

Но обо всём этом Натан не стал писать в подробных письмах Видоку, отосланных в начале 1829 года. В них он благодарил за помощь, консультирование, сообщил, что с нетерпением ждет следующих томов. И конечно же, расписал расследования прошедшего года (только контрразведывательные сюжеты приходилось излагать лафонтеновым языком). В свою очередь Видок, прочитав фрагмент о Криухе, чья карьера начиналась с подделывания векселей, сообщил, что после отставки он живет в Сен-Мандэ под Парижем, где купил бумажную фабрику. И вот письмо младшего приятеля натолкнуло его на мысль изобрести специальную бумагу, защищенную от подделывания, дабы в нее нельзя было вносить незаконные изменения. В завершающем письме цикла эпистол Натан пожелал Видоку успеха и в этом начинании.

Также Горлис отослал письма всем своим родственникам: и самым близким, и подальше. Тем, кто постарше, Карине, Эстер и Жако, пообещал, что, как только закончится война турок с русскими, приедет навестить их. Написал также в Вильно сестре Ривке. Это послание было кратчайшим: Натан просил понять его и простить.

Ну и самой затейливой, по обыкновению, получилась переписка с Другом-Бальсса. Приятель сообщил, что издательское дело успехов ему не принесло и он окончательно решил сосредоточиться на писательстве. Сейчас вовсю работает над новым романом, в который Бальсса, он же Бальзак (на сей раз он думает подписать книгу своим настоящим именем), верит, как никогда. Спасибо дядюшке Жако, благодаря его рассказам очевидца в книге есть «живое мясо событий». Забавно, Друг-Бальсса думает назвать новый роман «Бретань в 1799 году», в память об их общем годе рождения [93] Первый успешный роман Бальзака был издан в том же 1829 году с заголовком «Последний шуан» (по аналогии с «Последним из Могикан» Фенимора Купера, вышедшим тремя годами ранее). Позже роман был переработан и издан в 1834-м как «Шуаны, или Бретань в 1799 году». .