Рагнар Йонассон - Снежная слепота [Литрес]

Ей пришлось сдать весенние экзамены, и только после этого она поехала работать в Сиглуфьордюр, на рыбоперерабатывающий завод. Это не было работой ее мечты. Но, как и для большинства жителей Патрексфьордюра, рыбопереработка была для нее привычным делом. Через несколько месяцев она узнала, что в канцелярии есть свободное место. Подав заявку и получив там работу, она смогла сократить количество часов в производственном цехе и теперь половину своего времени тратила на канцелярские обязанности. Ей нужна была работа, пусть не самая интересная, и она ее нашла, потому что меньше всего ей хотелось вернуться в Патрексфьордюр, к родителям.

Поначалу она снимала маленькую квартиру в подвальном помещении. Она ей очень нравилась, ей там было хорошо. Заведующий производством помог найти ее в качестве временного жилья, пока она не решит, сколько времени проживет в Сиглуфьордюре.

Она не сразу сообразила, кем был старик, который показывал ей жилье. Было видно, что ему за восемьдесят, но затем она решила, что ему девяносто, не меньше. А потом, конечно, ей рассказали, что этот старик был писателем Хрольвюром Кристьянссоном. Его книгу «Под сводом северных небес» все они читали в школе. Ей вспомнилось, как им было велено прочитать этот роман, написанный еще в 1941 году. Она решила тогда, что эта книга со своей невыносимой романтизацией сельской жизни наверняка давно устарела. Но оказалось, что она ошиблась. Она прочитала роман за один вечер, и у нее было ощущение, будто книга написана лишь вчера, тлен времени ее не коснулся. В классе эта книга никому особенно не понравилась — одна из многих в обязательном списке для чтения. Но Угла была ею очарована. Она не могла от нее оторваться. Видимо, по этой же причине ее переиздавали огромными тиражами в сороковые годы здесь, в Исландии, и за границей.

И вот в один ясный весенний день 2004 года она стояла лицом к лицу с автором. Приветливый, немного сутулый, хотя в молодости наверняка был стройным, высоким и импозантным. Глубокий голос. Вел себя по-отечески, хотя своих детей не имел никогда.

Он жил в красивом старом доме на улице Холавегюр с видом на фьорд. Дом ухоженный, рядом большой гараж, в котором он держал свой красный «мерседес-бенц». Подвал, который он показывал Угле, сдавался обычно рабочим, приезжавшим на короткое время, иногда художникам, желавшим в тишине и покое писать горы. Хрольвюр не сдавал этот подвал кому попало, всех потенциальных квартиросъемщиков он встречал лично, беседовал с ними и иногда отказывал, если человек ему не нравился.

— Значит, ты хочешь обрабатывать рыбу? — спросил он дружелюбно, но очень громко, так что голос его разнесся по всей квартире.

Он внимательно оглядел ее с головы до ног; судя по глазам, в жизни ему много довелось испытать — и радости, и горя.

— Да, поначалу так, — ответила Угла, обращаясь скорее к полу подвального помещения, чем к нему.

— Что? Говори громче, дитя мое, — решительно сказал он.

Она повысила голос:

— Да, поначалу так.

— А твои родители знают об этом? Уж очень ты молода. — Он прищурился, щеки его округлились, казалось, он сейчас улыбнется, но он не улыбнулся.

— Да, конечно. Но все вопросы я решаю сама. — Теперь она говорила отчетливо, движения стали решительными.

— Хорошо. Я люблю людей, которые сами все решают. А кофе ты пьешь? — Его голос стал мягче.

— Да, — соврала она, решив, что обрести привычку, как все люди, пить кофе не составит труда.

Старику она явно понравилась. Она въехала в квартиру в подвале и надолго осталась там. В новое, более просторное жилье она переселилась только полтора года спустя.

Раз в неделю по вечерам они по-дружески сидели за чашечкой кофе. В общем-то, это было необязательно. Но ей казалось, что у нее есть своего рода долг перед ним. Он рассказывал о прошлом, о селедочном промысле, о последней войне, о своих поездках за границу, о конгрессах, в которых он участвовал как писатель.

И у него была цель — извлечь ее из раковины. Открыть глаза на новую жизнь.

О прошлом она с Хрольвюром не говорила. И тем более об Августе. Они беседовали о литературе и музыке. В детстве она училась музыке в Патрексфьордюре. Он просил ее поиграть для него каждый раз, когда она приходила.

И однажды, когда она закончила играть Дебюсси, он сказал:

— Почему бы тебе не повесить объявление, что ты даешь уроки музыки?

— Уроки? Но я же не учитель музыки. — Она смутилась.

— Ты хорошо играешь. Очень хорошо, так будет точнее. И можешь давать уроки для начинающих.