Роберт Дугони - Ее последний вздох

Подчиненные Фанка положили тело Вероники на дальнюю от входа каталку. Несмотря на покрывавшую ее простыню, Трейси сразу поняла — Стюарт выпрямил ноги и руки девушки, так что матери не придется видеть дочь кривой и скрюченной. Это ее порадовало.

Ширли Беркман встала у края каталки, крепко обхватив себя руками. Лоренс продолжал обнимать ее за плечи. Фанк встал с другой стороны и положил руку на простыню. Когда Ширли едва заметно кивнула, Стюарт опустил простыню. Рука матери взметнулась к лицу, и тихие слезы пролились из глаз и потекли по щекам, но она не упала и даже не отвернулась. Не закричала, отрицая очевидное. У нее был вид измученный и смирившийся, как будто она давно уже жила, представляя себе нечто подобное.

— Это Вероника, — сказал Лоренс, лоб его был нахмурен, глаза сухи.

Фанк хотел было вернуть простыню на место, но мать протянула к нему руку, и он отступил. Ширли стряхнула с плеча руку Лоренса и наклонилась к дочери.

— Ширлз, — сказал Беркман.

Но жена не обращала на него внимания. Она нежно гладила Веронику по лбу, по щекам, легко касалась ее волос. Взгляд у нее стал таким задумчивым, как будто она вновь пережила те моменты, которые когда-то были у нее с дочерью общими, а теперь погрузилась в раскаяние. Эта картина так поразила Трейси, что у нее даже дух занялся, как будто ее ударили под дых, и она густо покраснела. В горле стоял ком. На глаза навернулись слезы. У них с Сарой не было такого момента, ни она, ни ее родители так и не смогли с ней проститься. Трейси винила себя за это. Винила за то, что не была с Сарой, когда ее похитили. А сейчас она чувствовала себя виноватой в том, что не успела схватить Ковбоя, и он снова убил, принеся боль и горе еще одной семье. Кинс, видя, что она вот-вот расплачется, послал ей укоризненный взгляд, и Кроссуайт усилием воли вернула себе самообладание.

Ширли в последний раз коснулась губами щеки дочери, вытерла слезы и отступила. Фанк вернул простыню на место.

— Что теперь? — спросил Лоренс.

— Проведем вскрытие, — ответил Стюарт.

— Зачем? — снова спросил тот. — Какой в этом смысл?

— Нам надо понять, от чего она умерла, — сказал Фанк.

— Вскрытие поможет точно определить причину смерти, время, когда наступила смерть, а также выявить возможные обстоятельства медицинского характера, которые не видны невооруженным взглядом, но которые могут иметь отношение к ее смерти, — объяснил Кинс.

— Или могут привести нас к человеку, который это сделал, — добавила Трейси.

— Да это ее дружок, козлина, — сказал Лоренс, глядя на Трейси побелевшими от злости глазами. — Он затащил ее в это болото, в такую жизнь. Черт, просто арестуйте его. Как его зовут, этого говнюка?

— Таггарт. Брэдли Таггарт, — сказала Ширли устало. Платочком она промокала уголки глаз.

— Он спал с ней, когда ей было всего пятнадцать, но вы тогда и пальцем о палец не ударили. А еще он избивал ее, — продолжал Лоренс. — Вот вам готовый подозреваемый. Идите поговорите с ним.

— Мы это и сделаем, — сказала Трейси. И сделала шаг назад, чтобы уйти с Лоренсовой линии огня. — Миссис Беркман, как, по-вашему, Вероника с кем-нибудь, кроме Таггарта, встречалась? Она вам ничего такого не рассказывала?

Ширли отрицательно помотала головой.

— Мы не так часто с ней общались.

— Этот бойфренд прятал ее от нас, — сказал отчим. — Мы не могли ей даже позвонить.

— А какого-нибудь бывшего парня, который мог затаить против нее обиду, не было? — спросил Кинс.

— Ей было пятнадцать, когда она сошлась с этим типом, — заявил Лоренс. — Никаких бывших у нее не было.

— А враги? Могли у нее быть враги? — подключилась Трейси. — Она не говорила вам, может быть, кто-то преследовал ее, угрожал на работе?

— Нет, — ответила Ширли. — Никто. — Мать судорожно вздохнула, но сохранила контроль. — Вероника была хорошей девочкой. Она попала в плохую ситуацию, но плохим человеком она не была.

— Конечно, нет, — сказала Трейси.

— Где вы ее нашли?

— В комнате мотеля на Аврора-авеню, — сказала Трейси.

Слезы потекли по щекам Ширли Беркман, оставляя дорожки в тональном креме. Когда Лоренс шагнул к ней, чтобы обнять, она отшатнулась и выбежала из комнаты, а он остался стоять, одинокий и растерянный. Помешкал, словно подыскивая слова. Потом опустил глаза и вышел; каблуки его ковбойских сапог цокали по линолеуму.

Прохладный воздух с Эллиот Бей освежал, и Трейси, все еще красная от пережитого волнения, с наслаждением втягивала его, пока они с Кинсом переходили Джефферсон-стрит на ту сторону, где осталась их машина.