Роберт Дугони - Ее последний вздох

— Это всегда тяжело вынести, — сказал Котар. — Ты играешь роль, выкладываешься, а критиков хлебом не корми, дай разобрать твою игру по косточкам. Та блондинка с восьмого канала явно имеет что-то против вас.

— Похоже, правда?

Трейси повела плечом и сморщилась от боли.

— Я про это читал, — сказал Котар. — Плечо?

— Ключица.

— Больно, наверное.

— Даже странно, до чего сильно, такая ведь маленькая косточка. — Женщина послала Трейси умоляющий взгляд. — Может, отпустишь ее, Набиль?

— Не могу. Нельзя останавливаться.

— Ты ведь уже останавливался раньше.

— Откуда вы знаете?

— Ведь это ты убил Бет Стинсон почти десять лет назад.

Котар широко улыбнулся.

— Вы молодец. Нет, в самом деле молодец.

— А я вот подумываю бросить, — сказала она, ломая голову, куда, мать их, подевалась вся полиция и догадался ли этот дурак позвонить в 911. В то же время она ждала подходящего момента, чтобы выстрелить.

— Почему?

— Устала я от этого дерьма, Набиль. От всей этой возни подковерной.

— Это мне знакомо. Из-за этого и я бросил театр. А чем займетесь?

— Буду работать в школе.

— Я и это про вас читал. Что вы преподавали, биологию?

Женщина опять задыхалась, давясь кляпом. Котар бросил на нее раздраженный взгляд, как на досадную помеху, и снова потянул за веревку, создавая слабину. Та, кажется, перевела дух.

— Химию.

— Вам нельзя бросать. Вы бросите, а дураки останутся.

— Может быть, и так, — сказала Трейси. — Ну а ты? Что бы ты стал делать, не будь ты управляющим в клубе?

— Со мной все просто. Я был бы актером.

— Вот как? В кино снимался бы?

— Со временем, может быть. Но сначала я бы вернулся в театр. Сцена — моя страсть.

— И у тебя получалось?

— Да. Я умел вживаться в роль, как никто, понимаете? Режиссеры в один голос твердили мне, как я убедителен.

— А у тебя была любимая роль?

— Конечно, была. Макмерфи. «Полет над гнездом кукушки».

— Хорошая роль.

— Да. Я думал, с нее моя карьера так и взмоет.

— А что случилось? — Женщина на полу как будто затихла.

— Меня поимели. Случается. Лос-Анджелес — общественная уборная, а не город. Там кругом одни подонки. Актерство — дело такое: если ты не зарабатываешь много, значит, ты вообще ничего не зарабатываешь. К тому же теперь я работаю по ночам. По счетам-то ведь платить надо?

— Надо. — Трейси бросила взгляд во двор — патрульной машины все не было. Она вспомнила, как Сантос говорила ей, что некоторые убийцы разыгрывают сцену преступления в голове, как в театре, и подумала, уж не думает ли Котар, что это его главный выход. — А сейчас тебе надо принять еще одно решение, слышишь, Набиль?

— Да, какое?

— Как ты хочешь, чтобы тебя запомнили?

— Вы меня успокаиваете, детектив, или хотите польстить моему огромному эго? В книгах про серийных убийц так пишут. Вы читали? У нас у всех огромное эго.

— Нет, Набиль. Про это я ничего не знаю. У меня мало времени для чтения. Но я смотрю на ситуацию как практик. Ты хочешь получить шанс выйти отсюда живым и рассказать потом свою историю, может быть, даже прославиться, как Банди?

Котар улыбнулся и повернул голову к телевизору.

— Может, я отвечу вам, когда представление закончится? Уже недолго осталось.

Полицейская машина и фургон спецназа прибыли одновременно, на стоянке сразу стало людно, одни офицеры бегали по двору, поднимались по лестницам на второй этаж. Другие уже стучались во все двери, выводя на улицу перепуганных постояльцев. Мигалка на крыше патрульной машины заливала все пространство двора красно-синими огнями. Трейси встала со стула и шагнула к двери, по-прежнему держа Котара под прицелом своего взгляда и пистолета.

— Трейси Кроссуайт, отдел по расследованию убийств, полиция Сиэтла, — крикнула она во двор. — Это мое дело. Скажите всем, что я прошу сюда не входить.

— Ваше главное дело, детектив, — сказал Котар. — Мне нравится.

— Я здесь актриса второго плана, Набиль. Главная звезда в этом спектакле — ты. — И она кивнула на дверь. — Они все здесь или вот-вот будут здесь. Пресса, телевидение — журналисты.

И тут же, как будто ждал ее реплики, в небе над ними загремел лопастями вертолет. Луч прожектора упал на площадку сверху. Котар посмотрел в окно.

— Это вертолет телевизионщиков, — сказала она.

Котар улыбнулся.

— Мотор. Камера. Начали.

— Публика ждет, Набиль. Что ты им покажешь? — Она импровизировала, в надежде, что Котар не представляет себе финальную сцену типа «в конце все умерли». Хотя вряд ли. По ее ощущениям, Котар жаждал поклонников и аплодисментов.