Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

— Все готово? — присоединившись к ним, произнес слегка запыхавшийся Торкель.

Страндберг кивнул, подошел и протянул ему пуленепробиваемый жилет.

— Возьми, на всякий случай.

— Спасибо.

— Для тебя я не взял, — сказал он, обращаясь к Билли.

— Значит, ты останешься здесь, — распорядился Торкель тоном, не терпящим возражений, взял у Страндберга жилет и натянул на себя.

— Это действительно Убийца-застекольщик? — с интересом спросил молодой полицейский с круглым детским лицом.

— Мы думаем, что да, так что будьте осторожны, — ответил Торкель, вынимая свое оружие.

— Тогда вперед, — сказал Страндберг. Он повернулся к двери, бросил последний взгляд на остальных, чтобы убедиться, что все на местах, а затем открыл дверь и быстро переместился влево. Остальные последовали за ним и рассредоточились с вытянутым вперед оружием. Холл был почти пуст. Помимо мужчины на скамейке, на одной из скамеек в другом конце помещения сидела какая-то пара, и возле стойки с брошюрами справа от ресепшна стояла пожилая женщина. Увидев ворвавшихся полицейских, Ванна спряталась вниз. Молодая пара, обхватив друг друга руками, попыталась спрятаться. Женщина возле брошюр отступила к стене со слабым испуганным возгласом и поднятыми к голове руками.

Мужчина на скамейке не шелохнулся. Он просто смотрел на них. Будто происходящее представлялось ему самой естественной вещью на свете. Торкель, держа пистолет обеими руками, направленным в пол, сделал несколько шагов в центр образованного вооруженными коллегами полукруга.

— Давид Лагергрен? — солидным тоном спросил он.

Мужчина поднял на него взгляд, но не ответил.

— Держите руки так, чтобы мы их видели, — громко велел справа Страндберг.

Мужчина медленно повернул голову к Страндбергу, потом обратно к Торкелю, медленно поднимая обе руки над головой.

— Вам незачем так утруждаться. Я здесь для того, чтобы сдаться, — проговорил он и улыбнулся.

Ни на одной фотографии из имевшихся в Комнате он не улыбался, и Торкель отметил, что благодаря улыбке он перестал быть обыкновенным и неприметным. Он сделался отвратительным.

Полукруг полицейских подошел на несколько шагов ближе.

— Вставайте. Никаких резких движений, — донеслось от Страндберга. Мужчина кивнул и начал вставать со скамейки.

— Ложитесь на пол, — продолжил отдавать приказания Страндберг, когда мужчина поднялся. Продолжая держать руки над головой, он ловко опустился на колени и осторожно повалился вперед. Уперся ладонями в пол и очутился на животе. Два полицейских с краев подбежали к нему, каждый со своей стороны. Остальные следили за Лагергреном с поднятыми пистолетами, готовые к малейшему движению.

— Вы Давид Лагергрен? — снова спросил Торкель, на этот раз более сурово.

— Да, я понял, что вы меня ищете, — раздражающе спокойно ответил Лагергрен. Один из полицейских тем временем поставил колено ему на спину, а второй схватил его вытянутые руки, отвел их ему за спину и надел наручники.

Торкель убрал пистолет в кобуру. Полицейские начали обыскивать лежавшего на полу мужчину. Закончив, они поставили его на ноги. Торкель подошел к нему.

— Что вы хотите? — спросил он.

— Сдаться, — ответил Лагергрен. — Вы же меня искали? Или я ошибаюсь? — добавил он.

Он снова улыбнулся. На этот раз он выглядел не просто отвратительным. Он улыбался, как человек, по-прежнему держащий все под контролем.

Давид Лагергрен сидел за столом в комнате для допросов с голыми стенами, которая выглядела приблизительно так, как он себе и представлял. Простой деревянный стол, пустой, за исключением какой-то записывающей аппаратуры на одном конце, возле светло-серой стены. Четыре стула, окна с матовым стеклом, никаких занавесок, на потолке три лампы дневного света. Стены пустые, кроме одной стороны, где имелось стекло с высокоотражающей поверхностью. Давид был почти уверен в том, что это реальный вариант того окошка, которое он видел в массе американских полицейских фильмах. Картину завершал стоявший у двери и неотрывно смотревший на него полицейский в форме.

Сидеть на допросе ему еще не доводилось.

Он вообще никогда не имел дела с полицией, за исключением отдельных рутинных проверок трезвости и наличия водительских прав на дороге.

Он был убежден, что в газетах напишут о том, что он раньше не был судим. Это укрепит его позицию. Заставит большее количество народу прислушаться к нему.

Он — не закоренелый преступник. Это важно. Он знал, как сам реагировал, читая о людях, подвергшихся ужасным вещам, застреленных, заколотых ножом, избитых или изувеченных каким-то иным образом.