Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

Себастиан затаил дыхание.

Слишком много? Слишком отдает заготовкой? Слишком притянуто за уши?

Он увидел, как Ванья задумчиво кивнула. Решил продолжать, пока владеет инициативой, не давать ей особенно долго размышлять.

— Как бы то ни было, я решил выбросить то, что получил, но тут меня ранили, потом я болел и попросил Эллинор уничтожить бумаги, но она, очевидно, этого не сделала.

— Кто такая эта Эллинор?

Обратно к правде.

— Она… больная женщина, которая здесь некоторое время жила. Когда начали убивать женщин, с которыми я спал, я ее предупредил, и она… переселилась сюда. Потом вроде как осталась.

Лучшего объяснения у него не было даже для самого себя.

— Мы больше не вместе, — уточнил он. — Я ее выставил. Она ненормальная, — еще раз добавил он, желая подчеркнуть, что не имеет никакого отношения к случившемуся.

Ванья стояла и просто смотрела на него. Ему казалось, что он прямо видит, как она перерабатывает полученную информацию, чтобы решить, верить ему или нет. Он шагнул вперед и положил руку ей на плечо, выжидая, пока она посмотрит в его полные искреннего сочувствия глаза.

— Мне ужасно жаль, что это произошло, и я очень надеюсь, что ты не думаешь, будто я имел к этому какое-нибудь отношение.

Ванья сверлила его взглядом, искала в его глазах и за ними признаки того, что он лжет. Чего-то не соответствующего действительности. Тролле, Эллинор, материал — все привязано к Себастиану. Возможно, случайность. Прихоть судьбы. «А что еще это может быть?» — спрашивала она себя. Ее по-прежнему не полностью удовлетворял ответ на вопрос, почему Тролле отдал материалы Себастиану, но, наверное, придется ему поверить. Иногда вещи просто берут и происходят. Люди действуют в соответствии с собственной логикой. Похоже, это как раз такой случай. Потому что какая может у Себастиана Бергмана иметься причина для того, чтобы засадить ее отца в тюрьму?

Никакой.

Он ее друг.

Она кивнула. Увидела, какое он испытал облегчение. Как обрадовался.

Однако когда злость и неизвестность отпустили ее, она не смогла сдержать слез. Они внезапно хлынули из глаз в молчаливом плаче, и она поспешно перевела взгляд на пол. Себастиан смотрел на нее почти с отчаянием, ему хотелось подойти поближе и обнять ее, но он не решался. Она сделала маленький шаг вперед, чтобы показать, что можно, и он заключил ее в объятия.

— Меня не взяли в США, — проговорила она в его закрытую передником грудь и дала волю всем огорчениям последнего времени. Зарыдала так, что вся сотрясалась, а он утешал ее. Как отец. Он нуждается в ней, потому и пошел к Риддарстольпе, но она тоже нуждается в нем. Для обоих лучше, чтобы она не уезжала, уговаривал он себя, бережно поглаживая ее по волосам.

Вальдемар лежал на спине на койке у себя в камере и смотрел в потолок, пытаясь думать о чем-нибудь другом, кроме постепенно отпускающей боли в спине. Та же койка, тот же потолок, та же камера, но несколько часов назад он перешел из ведения полиции в ведение пенитенциарной системы. Он уже больше не просто задержан, а арестован.

Во второй половине дня состоялось слушание о заключении подозреваемого под стражу. Раньше ему бывать в суде не доводилось, и он ожидал, что там все будет выглядеть, как в американских телевизионных сериалах или фильмах о судебных процессах. Но оказалось не совсем так. Во всяком случае, в зале Стокгольмского суда первой инстанции, куда его в 13.05 проводили вместе с Карин Сверд — адвокатом, которого он себе со временем раздобыл. Впереди находился подиум с местами для пяти человек, в конце подиума возвышались высокие спинки зеленых и, видимо, очень удобных офисных кресел. Два кресла занимали главный судья и секретарь, остальные были свободны. Перед подиумом под углом друг к другу стояли два изогнутых стола, так что человек мог видеть того или тех, кто сидел за вторым столом, а также легко общаться с людьми на подиуме. За столом подальше от двери, через которую Вальдемар вошел, сидели двое. Одним из них был, как ему объяснили, прокурор Стиг Венберг. Вторым — какой-то ассистент, его имени Карин не знала.

Они сели, и Вальдемар взглянул на места для слушателей. Анна, разумеется, присутствовала, а Ванья нет. Этого ему и хотелось. Прежде чем встретиться взглядом с Анной, он осмотрел остальных собравшихся. Никого знакомого. Никого из офиса. Любопытные люди, не обремененные заботами, предположил он. Вальдемар посмотрел на Анну. Вид у нее был усталый. Он слегка улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ, но глаза у нее не засветились, как это обычно бывало, и она поспешно отвела взгляд, устремив его на мужчин на подиуме.