Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

Торкель намеревался провести выходные с дочерьми, довольный тем, что сможет сдержать данное им обещание.

В Комнате царила необычная атмосфера. Чаще всего здесь велись разговоры о внезапной трагической смерти и о теориях по поводу преступлений и преступников. Тут они обсуждали в подробностях такие вещи, которые, уходя, все старались забыть, — иначе они отравляли бы существование за пределами работы. Но на мгновение атмосфера стала другой. Они ощутили себя товарищами по работе, с акцентом на «товарищах». Разговаривали о жизни, а не о смерти.

Они встали и отправились на заслуженный отдых.

Как обычные люди.

Необычное ощущение.

Ее рука была такой же теплой, как всегда. Он все рассказал и теперь изо всех сил сжимал ее руку. Его рассказ вызвал у нее удивление и беспокойство. Перед тем как усесться напротив него, она несколько раз нервно прошлась по гостиной. Он подумал о том, что в детстве, когда он нуждался в утешении, ему хватало ее руки. Тогда его маленький кулачок почти исчезал в ласковой руке матери. Сейчас все было по-другому. Теперь он мог обхватить ее руку почти целиком. Нежность осталась, но утешение требовалось уже не ему, а ей. Они немножко посидели молча. Он чувствовал, что она пытается уловить значение того, что он рассказал. Затем Шибека выпустила его руку, встала и медленно подошла к фотографии Хамида, которая, сколько ему помнилось, всегда стояла в гостиной на том же месте. Она подняла фотографию и прикоснулась указательным пальцем к стеклу перед черно-белым ртом. Мехран внезапно осознал, что они примерно одного возраста — он и отец на снимке. Молодые и высокие. На пороге взрослой жизни.

— Хамид однажды сказал, что Саид сожалеет о покупке. Но это единственное, что я когда-либо слышала о трудностях с магазином. Ты уверен, что они ругались? — в конце концов произнесла она.

— Я не знаю, но зачем бы кому-то про это лгать?

Шибека покачала головой. Она тоже не понимала, зачем.

— Мелика говорила, что ее кузены продали магазин, но я думала, что это произошло всего несколько лет назад.

— А продали они всего через месяц после их исчезновения. Возможно, поэтому Мелика так и поступила. Ей не хотелось, чтобы мы узнали.

Шибека осторожно поставила фотографию обратно. Нежно посмотрела на мужчину, занимавшего такое большое место в ее жизни. Даже после исчезновения.

— Родители дали мне эту фотографию, когда мне исполнилось тринадцать. Чтобы я знала, как выглядит мужчина, за которого мне суждено выйти замуж. Я обычно сидела, всматриваясь в нее, и гадала, какой он в действительности. Будет ли он хорошим мужем? Окажется он добрым, суровым или мягким? Я представления не имела. И очень волновалась. Не настолько, чтобы решиться кому-нибудь об этом сказать. Но волновалась. Потом я решила, что он будет хорошим мужем. Глядя на его фотографию, я решила, что у него любознательные и добрые глаза. Что он выглядит умным. Но знаешь, что?

Она посмотрела на Мехрана с нежностью.

— Нет, мама.

— Я все равно была удивлена. Когда я встретилась с ним, он оказался еще лучше. Добрее и мудрее, чем я надеялась. Более ласковым, чем я могла себе представить. Поэтому я так сильно люблю эту фотографию. Она вселяет в меня надежду.

Шибека вернулась обратно к Мехрану. Глаза у нее блестели от воспоминаний.

— Надежду на то, что дела могут обстоять лучше, чем думаешь, — продолжила она. — Что наше беспокойство не обязательно бывает оправданным. Я по-прежнему на это надеюсь.

— Но ты ведь знаешь, что Мелика солгала, правда? Про Иосифа, — все-таки спросил он.

Шибека кивнула.

— Тогда она могла солгать и о чем-нибудь другом? — продолжил он. — Как, например, о магазине.

— Возможно. Но что нам делать, Мехран?

— Я поговорю с ней. И на этот раз не позволю ей увильнуть.

Мехран понял, что надо делать. Для того чтобы узнать правду, он воспользуется своим новым голосом. Вероятно, ради этого Аллах и дал ему этот голос. Не для того, чтобы вырасти в глазах Мемеля и остальных, как он думал, а для кое-чего гораздо более трудного.

Гораздо более важного.

Шибека посмотрела на него и через несколько минут кивнула.

Так тому и быть.

На этот раз Ванья прождала возле подъезда на Вестманнагатан более получаса, прежде чем шедшая по тротуару под руку супруги средних лет остановились, набрали код и скрылись за дверью. Ванья поспешно проскользнула следом за ними. Когда она проходила мимо лифта, возле которого они остановились, они посмотрели на нее с подозрением, и она даже подумала, что, наверное, придется предъявить удостоверение, но ни мужчина, ни женщина ничего не сказали, а лишь проводили ее взглядом. Они как будто стремились запомнить, как она выглядит, на случай, если их потом вызовут в качестве свидетелей. Ванья быстро поднялась на третий этаж. Вероятно, она совершала глупость, но ей было необходимо все выяснить.