Андреа Камиллери - Охота за сокровищем

«ГРЕШНИКИ, МЫ ВАС ПОКАРАЕМ!!»

А спустя неделю появился третий, во всю длину балконов, самый пространный:

«ВЫ ПОПЛАТИТЕСЬ ЖИЗНЬЮ ЗА СВОИ ГРЕХИ!!!»

Увидев третий плакат, Монтальбано забеспокоился.

– Не смеши меня! – сказал ему Мими Ауджелло. – Это всего лишь пара выживших из ума старичков, повернутых на религии!

– Кто знает!

– Что тебя смущает?

– Восклицательные знаки. Был один, а стало три.

– И что с того?

– А то, что они дали грешникам срок. Это было последнее предупреждение.

– Кто же будут эти грешники?

– Все мы грешники, Мими. Или ты забыл? Не знаешь, у Грегорио Пальмизано есть разрешение на оружие?

– Схожу проверю.

Почти сразу вернулся, помрачневший.

– Разрешение у него есть. Запросил, когда был антикваром, ему и выдали. Револьвер. А еще он заявил про два охотничьих ружья и пистолет, после отца остались.

– Так. Завтра узнай у Фацио, какую церковь они посещали, и пойди поговори с пастором.

– Он же связан тайной исповеди!

– А ты и не должен выведывать тайны, просто спроси его мнение: как сильно они слетели с катушек и опасно ли все это. А я пока позвоню мэру.

– Зачем?

– Пусть пошлет человека к Пальмизано, чтобы убрали плакаты.

Городской страж Ландолина явился к дому Пальмизано часам к семи вечера. После выпуска новостей показывали матч «Палермо», и ему не терпелось скорее покончить с заданием, чтобы вернуться домой, поужинать и расположиться в кресле перед теликом.

Постучал, никто не открыл. Ландолина был мужик упертый и настырный, к тому же время поджимало, поэтому он продолжал стучать изо всех сил кулаком, а потом начал пинать дверь ногами, пока не раздался старческий голос:

– Кто там?

– Муниципальная полиция. Открывайте!

– Нет.

– Немедленно открывайте!

– Убирайся живо, не то хуже будет!

– Прекратите угрожать и откройте дверь!

Грегорио больше не стал угрожать, а просто пальнул в дверь из револьвера.

Пуля оцарапала полицейскому голову, тот развернулся и дал деру.

Сбежав по лестнице и выскочив на улицу, он угодил в толпу вопящих, негодующих, молящихся и причитающих людей – Грегорио и Катерина затеяли с балконов пальбу по прохожим.

Так началась осада бастиона Пальмизано силами правопорядка в составе Монтальбано, Ауджелло, Фацио, Галло и Галлуццо. Толпа зевак все прибывала, еле сдерживаемая в сторонке муниципальной полицией. Через часок подоспели журналисты и местное телевидение.

К десяти вечера, принимая во внимание тот факт, что даже вооруженный мегафоном мэр не сумел убедить двух старых святош сдаться властям, Монтальбано принял решение штурмовать бастион и послал Фацио изучить подступы к балкону с крыши или из соседней квартиры.

Потратив целый час на обстоятельный осмотр и разведку местности, Фацио вернулся и доложил, что добраться до крыши или балкона через соседние квартиры никак не получится.

Тогда комиссар набрал с мобильного Катарелле.

– Позвони пожарным в Монтелузу…

– У вас, что ли, горит, синьор комиссар?

– Дай договорить! Пусть приедут с лестницей, надо попасть на пятый этаж.

– А, так это на пятом этаже загорелось?

– Да нет никакого пожара!

– А зачем тогда пожарные? – невозмутимо продолжал вопрошать Катарелла.

Комиссар выругался и нажал отбой. Набрал номер пожарных, объяснил, что ему нужно.

Дежурный спросил:

– Вам это срочно?

– Ну конечно!

– Видите ли, две машины с лестницами заняты. Могут быть в Вигате, скажем, через часок. А прожектор мы мигом подгоним.

«Мигом» означало еще час потерянного времени.

Тем временем Пальмизано продолжали свои экзерсисы, время от времени паля то из ружья, то из револьвера.

Привезли, установили и включили прожектор.

Фасад здания залило резким голубоватым светом.

– Спасибо, комиссар Монтальбано! – отозвались телеоператоры.

Выглядело все так, будто вот-вот начнут снимать кино.

Лестница, появившаяся только после часа ночи, достала до украшенного плакатом балконного парапета.

– Ну, я полез, – сказал комиссар. – Фацио, ты со мной. Мими, бери Галло и Галлуццо и идите к двери. Пока я буду отвлекать их со стороны балкона, постарайтесь выломать дверь и войти.

Едва он поставил ногу на первую ступеньку, Грегорио, внезапно высунувшись, пальнул из револьвера. И снова исчез. Монтальбано, мигом укрывшись в парадном, сказал Фацио:

– Пожалуй, лучше я один полезу. Оставайся тут, прикроешь меня огнем.

Фацио продырявил выстрелом плакат; комиссар поднялся на одну ступеньку. Держался он одной левой рукой – в правой был зажат револьвер. Лез медленно и осторожно.