Андреа Камиллери - Охота за сокровищем

Ни намека на испуг, дрожь в коленях, головокружение. Никакой прибор в мире – ни рентген, ни компьютерная томография – не в состоянии уловить потаенные терзания и страхи. Но когда в кадре появилась надувная кукла, комиссар встал и выключил телевизор.

Не мог ее видеть, так сильно она его впечатлила – сильнее, чем живая девушка.

Перед сном набрал Ливии.

– А я тебя видела! – выпалила она.

– Где?

– По телевизору, в национальных новостях.

Эти гребаные ублюдки с «Телевигаты» продали репортаж!

– Так за тебя испугалась! – продолжила Ливия.

– Когда?

– Когда у тебя голова закружилась на лестнице.

– Было дело. Но никто не заметил.

– Я заметила. Не мог Ауджелло послать? Он ведь моложе тебя! Ты уже не в том возрасте для подобных выходок!

Монтальбано встревожился. Неужто и Ливия решила достать его разговорами про возраст?

– Ты так говоришь, будто я Мафусаил, на хрен!

– Не матерись, терпеть этого не могу! Какой Мафусаил? Видишь, какой ты стал нервный!

После такого дебюта разговор не мог не вылиться в скандал.

– Ай, синьор комиссар! Синьор комиссар! Вам все звонит господин начальник, все звонит и звонит, с восьми утра! А уж сердит – не приведи господи! Велел передать, чтоб вы ему сиюмоментно перезвонили, наисрочнейше!

– Ладно, переведи звонок в мой кабинет.

Совесть его была в порядке: поскольку ничего не происходило, у него не было возможности сделать что-то, что бы выглядело в глазах начальства ошибкой или упущением.

– Монтальбано?

– Слушаю, синьор Бонетти-Альдериги.

– Объясните мне, как вы допустили, чтобы телеоператоры творили свои грязные делишки в квартире двух старых психов?

– Но я не…

– Так вот, знайте: на меня обрушилась лавина звонков – из епископата, из союза католических отцов семейства, из клуба «Фу-фу»…

– Не понял название клуба, простите.

– «Фу-фу». Или вам больше нравится «Эф-эф»? Это инициалы клуба «Вера и семья» [8] Итал. Fede e Famiglia, сокращенно FF. .

– А что им не понравилось?

– Непристойнейшие кадры с надувной куклой!

– Понял. Но я ничего не разрешал.

– Ах, не разрешали? И как же они вошли?

– Вероятно, через дверь.

– Сняв печати?

Дверь не опечатали. А разве надо было? Ладно, бог с ними, с печатями, но хоть запереть-то!..

Выхода нет, придется перейти на канцелярско-следственный жаргон, когда после двух фраз никому ни черта не понятно.

– Позвольте, я вам все разъясню. В данном случае мы не усмотрели оснований для вынесения распоряжения об опечатывании вышеупомянутого жилого помещения, принимая во внимание то, что имевшие место в данном помещении факты насильственных действий не повлекли нанесения физического ущерба в отношении третьих лиц, в силу чего…

– Ладно-ладно, но все же, проникнув без разрешения, они совершили тяжкое правонарушение.

– Тягчайшее. И дело не только в этом.

Комиссар решил задействовать крупную артиллерию.

– А в чем?

Очередной поток следственного жаргона.

– Откуда нам знать? Вдруг оператор и журналист вынесли из квартиры какие-то предметы? Ведь данное просторное помещение жилого назначения использовалось в большей степени как склад антиквариата, в котором хранились без инвентаризации золотые кресты художественной чеканки, Библии в драгоценных окладах, четки из перламутра, серебра и золота, а также…

– Ладно-ладно, я распоряжусь, – прервал его начальник, раздраженный тоном голоса Монтальбано.

Будет ужо наука этим прохвостам с «Телевигаты», надерет им начальство задницу, надолго запомнят.

В дневном выпуске новостей главный ведущий «Телевигаты» Пиппо Рагонезе – тот самый тип с поджатыми губками – раздраженно заявил, что телеканал, «известный независимостью суждений, подвергся яростным нападкам и давлению», имевшим целью прекращение трансляции репортажа о квартире Пальмизано, особенно той его части, где идет речь о кукле. Он намекнул, что проникшие в квартиру журналист с оператором обвиняются в «хищении художественных ценностей». Перед лицом подобных угроз Рагонезе торжественно пообещал, что отныне каждый день после обеда и до вечернего выпуска новостей в 20:00 «Телевигата» будет крутить только кадры с надувной куклой.

Так они и сделали.

Правда, только до шести вечера: в студию явились карабинеры и по приказу главы регионального управления полиции конфисковали запись.

На следующее утро об этом деле, разумеется, гудели все газеты и телеканалы Италии. Некоторые выступали против конфискации – крупнейшая газета, выходящая в Риме, напечатала статью под заголовком «Нелепости не знают границ».