Рэндалл Силвис - Прогулки на костях [litres]

Они снова на время затихли и еще раз качнулись. Спустя несколько минут Джейми спросила:

– О чем ты думаешь, малыш?

– О Томе Хьюстоне. И о том, что он сказал мне в том сне, когда я был в медвежьей клетке.

– Ты помнишь, что он говорил? Или все как в тумане?

– Он какое-то странное слово сказал… «сентипенсанте». Оказывается, это португальский. Оно означает «чувствовать размышление».

– Чувствовать и размышлять о чем? – спросила она.

– Не чувствовать и размышлять. Это скорее размышления, которые исходят из чувств. Только от опыта. Не от логики и анализа, а только от чувства. Чувства, которое излучает правду. Такую правду, которую нельзя описать словами.

– Как любовь, – подсказала она.

Демарко кивнул.

– А еще эта фраза про «глобус и плод». Я это загуглил, но не особо ожидал что-то найти.

– И?

– Это из стихотворения «Арс Поэтика», написанного Арчибальдом Маклишем. Оно о поэзии. О том, что такое стихотворение и что оно должно делать.

Джейми на мгновение задумалась, а потом сказала:

– Ладно. И как это относится к вопросу, который ты задал Томасу, о смысле жизни?

– Том сказал: «Жизнь – это стихотворение». Так что да. Если я поставлю слово «стихотворение» вместо слова «жизнь», то все обретает смысл. Особенно последняя часть. «Стихотворение должно не значить, просто быть».

– Тогда получается и «Жизнь должна не значить… просто быть », – продолжила Джейми и потерла предплечья. – У меня мурашки. «Жизнь должна не значить, просто быть». Как сентипенсанте. Жизненный опыт и есть смысл жизни.

– Это довольно мило, да? – улыбнулся Демарко.

– Да, правда. И еще жутко.

– Только если я не приписываю особого значения тому, что было просто бессмысленным сном.

– Что говорит тебе сентипенсанте?

В ответ он лишь улыбнулся. Обвил вокруг нее руку и потер ее предплечье.

– Ты знаешь песню Тома Уэйтса «Серенада Сан-Диего»? – спросил он минуту спустя.

– Вроде нет.

– Там отличные слова.

– Спой ее мне, – предложила она.

– У меня есть идея получше, – он вытащил телефон из кармана, кликнул на поисковик и произнес: – Том Уэйтс, «Серенада Сан-Диего».

Когда заиграла музыка, он встал и протянул к ней руки. Она тоже встала и шагнула в его объятия, обхватив руками его талию. Они медленно танцевали, соприкасаясь лбами. Резкие ноты старого пианино Уэйтса и его прокуренный голос, смягченный скрипками, их мягко скользящее глиссандо – все это превращало резкий крик гагары во что-то другое, в некую горько-сладкую песню, наполненную благодарностью и воспоминаниями.

Когда песня закончилась, Джейми прошептала «Еще раз», и они снова танцевали, едва двигая ногами, почти касаясь друг друга губами, вдыхая друг друга.

Этой ночью в 03:13 на прикроватном столике завибрировал его сотовый телефон. Демарко мгновенно проснулся, перекатился на бок и прикрыл телефон рукой, чтобы приглушить вибрацию, когда подносил его поближе. Даже в те мгновения, пока он подносил телефон к уху, он чувствовал, как меняется атмосфера комнаты, как сгущается вокруг него темнота.

Джейми спала, пока он не сел и не свесил ноги с края кровати. Когда он начал подниматься, то почувствовал ее руку на своей спине, поэтому снова опустился на кровать. Спустив обе ноги на пол, он тихо говорил в трубку, в основном задавая вопросы, но тон его был мрачным. И вскоре она тоже села, наклонилась вперед, прижалась лбом к его спине, положила руки ему на талию. Свет от телефона был ужасно ярким.

Закончив разговор, он некоторое время продолжал сидеть неподвижно. Затем снова положил телефон на стол экраном вниз, чтобы притушить эту яркость. Только когда экран потемнел, он повернулся всем телом, подтянул ноги и, неловко усевшись, повернулся к ней лицом.

– Ларейн пыталась покончить с собой, – сказал он.

– О боже, – выдохнула Джейми. – Как?

– Запястья, – коротко ответил он.

– Где она сейчас?

– В госпитале Милосердия. Звонил ее врач.

– Кто ее нашел?

– Там был какой-то парень, – сказал Демарко. – Он услышал, как она плачет в ванной. Она не открывала дверь, поэтому он ее выбил.

Джейми ничего не ответила – вопросов слишком много, но сейчас не самое подходящее время их задавать. Она потянулась к его руке, притянула ее ближе и прижала к своему животу.

– Только я понимаю, через что она проходит, – сказал он. – Мне нужно туда поехать. Нужно убедиться, что ей оказывают помощь.

Джейми кивнула, но все равно заплакала.