Рэндалл Силвис - Прогулки на костях [litres]

– И что он делает в доме, как вы считаете?

– Я стараюсь об этом не думать, – женщина взглянула на тропинку, ведущую к мастерской ее мужа.

– Уильям очень легко поддается на лесть, – сказала женщина спустя некоторое время. – Куда бы он ни пошел, люди просят его внести свой вклад во что-то. Я не могу сказать, как много он отдал. Даже наш бухгалтер сказал ему, что надо осторожнее выбирать, кому доверять.

– Да, у него сложилась репутация филантропа.

– В половине случаев он даже не знает, куда уходят деньги. Он просто любит хвальбу. Он говорит, что в детстве постоянно сидел дома и у него не было друзей. Я просто переживаю, что мистер Берл им пользуется.

– Я понимаю, как такое может беспокоить, – сказала Джейми. – Как давно вы женаты?

– В этом мае будет тринадцать лет.

«Весна 2005-го», – подумала Джейми, а вслух добавила с заигрывающей улыбкой:

– Наверное, вы тогда были ребенком.

– У нас большая разница в возрасте, – мягко рассмеялась она. – Но для меня это не важно. Мне было двадцать семь.

И тогда Джейми подождала. Скажет ли она еще больше? Она не была похожа на женщину, которая выберет уединенную, замкнутую жизнь, скорее на ту, кому такую жизнь навязали. Она заговорила, изучая свои ногти с идеальным белым маникюром:

– Для некоторых людей это был прямо скандал – выйти замуж за человека, которому уже за шестьдесят. Но я им обычно говорила: «Покатайтесь столько же в инвалидном кресле, и тогда сможете судить».

Джейми все еще молчала.

– Я не ходила с тех пор, как была подростком. Уильям первый стал ко мне относиться как к человеку. Как к женщине. Он для меня все. И мне не нравится, когда люди им пользуются. У него тоже было тяжелое детство.

– Правда? – сказала Джейми.

– Не бедное, как у меня; его-то семья была богатой. Но он был большим ребенком, нелепым и неуклюжим, не занимался спортом. Некрасивым для общепринятых стандартов. Но для меня он прекрасен.

– И вы думаете, что мистер Берл его использует?

– Вы видели животных, когда ехали сюда?

– Да.

– Это его идея. Как и еще несколько зданий и проектов. И конечно же Уильям просто без вопросов выписывает чеки. И некоторые суммы просто немыслимы.

– Это не очень здорово, – сказала Джейми. – А что вы знаете о семье мистера Берла?

– Я знаю, что он женат. У него две маленькие девочки. Я никого из них не видела. Мы с Уильямом не особо общительные.

– Ваша семья местная? – спросила Джейми.

– Моя семья? Я единственный ребенок. Мой отец… решил начать новую жизнь задолго до моего брака. Моя мама приезжает каждый год на Рождество. Она все еще живет в Мобиле. Именно там мы встретились с Уильямом. Я была его пациенткой, – она гордо улыбнулась. – И теперь я его единственная пациентка. Не знаю, что бы я без него делала. Он просто дар свыше.

Когда Демарко приблизился к первому зданию вдоль дорожки – длинному, похожему на конюшню зданию из красного кирпича, – он оглянулся через плечо и увидел, как Джейми идет на крыльцо, чтобы сесть в кресло, а миссис Фридл едет в своем инвалидном кресле за Джейми. Он быстро шагнул влево и пошел вдоль стены здания, теперь его совсем не было видно за кустами. Воздух был полон сладкого аромата цветов и зелени. Где-то вдалеке три раза подряд крикнул павлин, и этот звук показался Демарко до жути похожим на женский крик: «Ой! Ой! Ой!»

В пыльных окнах здания было темно, но, сложив ладони на стекле и посмотрев в эту щелку, он смог разглядеть полдюжины винтажных автомобилей, выстроившихся в ряд – длинные, широкие, в плавниковом стиле пятидесятых и шестидесятых годов.

Второе здание, в двадцати футах за длинной навесной беседкой, увитой виноградными лозами, листьями и гроздьями крупного иссиня-черного винограда, оказалось большим сараем без окон на бетонной площадке. Входная дверь была закрыта на маленький кодовый замок. Следы, похоже от садового трактора, вели с площадки в глубь газона. На бетоне трактор оставил следы грязи, а на газоне – примятой травы. И они были явно уже вчерашние.

За этим зданием стоял деревянный амбар, достаточно большой, чтобы вместить два школьных автобуса, припаркованных бок о бок. Его двойные двери были широко распахнуты, оттуда доносилась тихая музыка – барабан и труба, Бобби Дарин пел о мисс Лотте Ленье и старой Люси Браун. Возле открытых дверей стоял красный гольф-кар.

Демарко подкрался к амбару и заглянул внутрь. Передняя половина здания была пуста, один лишь дубовый дощатый пол и запах свежих опилок. У одной стены стояли козлы для пилки дров, у другой – метла и совок. В дальней половине здания под флуоресцентной лампой расположился длинный крепкий стол. К одному концу стола была привинчена спиральная пила, к другому – циркулярная пила, а между ними были разбросаны несколько инструментов. На полке вдоль окна разместились несколько кусков пиломатериалов разных размеров, а также портативная стереосистема, настроенная на старую радиостанцию, антенна была прислонена к окну.