Влада Ольховская - Дерево самоубийц

Но она не стала. Его порадовало бы, если бы она предстала перед ним варваркой и доказала, что он прав! Так что Александра лишь смерила его презрительным взглядом и направилась прочь.

– Я буду бороться за Кирилла несмотря ни на что, – предупредила она. – И Ян тоже. Вот только. Я не уверена, что этого будет достаточно, чтобы он остался в живых.

Она сказала все, что могла. То, что Пашка не понял ее сейчас, не значит, что не поймет позже, у него будет время подумать. А ей просто хотелось уйти, пусть даже в ночь, в дождь.

Но не хотелось домой. Александра чувствовала себя опустошенной внутри – и мыслями о Кирилле, и воспоминаниями о том, что отец сотворил с ее жизнью. Она вызвала такси и внезапно назвала не свой адрес.

Назвала, удивилась, а исправлять ничего не стала, позволила машине ехать.

Она вдруг поняла нечто очень важное, ответ, который искала давно, а он все ускользал от нее. Почему она не могла подпустить к себе Андрея? Почему не прощала ему мелочи, которые и обиды-то не стоили? Почему не пускала его в свою жизнь, прикрываясь памятью об Эрике? Ей казалось, что ответа нет – а он вдруг появился.

Она боялась, что в его случае это не любовь, а иллюзия любви. Когда они познакомились, Андрей пережил травму, а она спасла его. Не может ли быть так, что из-за этого он привязался к ней? Он, не способный жить самостоятельно, присосался к ней, как паразит, и теперь нарушает ее правила и ее границы, хотя сам он – неудачник, способный лишь выполнять приказы.

И вот теперь она точно знала, что ошиблась. Она увидела его другим – в его родной стихии. Он был уверенным и сильным. Он сотворил чудо! И в этот миг он не нуждался в ней. Может, ему и пришлось нелегко в период их знакомства, но сейчас он полностью восстановился, и неудачником он точно не был. А значит, его любовь – это не болезненная потребность, а… правда.

После той поспешной операции они больше не встречались, ей было не до того, да и ему, скорее всего, тоже. Просто однажды Ян молча передал ей папку со всеми материалами, которые собрал на Андрея, а она молча приняла это странное подношение. Вот так Александра узнала его адрес, телефон, все его контакты. Она была уверена, что никогда не воспользуется этими знаниями, пока таксист не ввел маршрут в навигатор.

Автомобиль оставил ее в просторном незнакомом дворе и уехал. Она снова оказалась под дождем, ледяным, пронизывающим. Ей бы поспешить в укрытие, а она беспомощно стояла перед домом, сияющим десятками окон. Быстрый взгляд на часы показал, что уже одиннадцать, в такое время приличные люди в гости не являются, и надо бы уйти. А уйти она не могла. Услышала, как запищал домофон, выпуская из подъезда запоздавшего собачника с питомцем, и поспешила туда, перехватила дверь, пока та не захлопнулась. Собачник посмотрел на нее с осуждением, но спор затевать не стал, питомец уже тянул его к газону.

Она покружила по лестнице, не зная этаж, выискивая номера квартир. Нашла нужную. Конечно же, там был звонок, но она не позвонила, а постучала. Вдруг он спит? Если спит и не ответит, она точно уйдет и больше не вернется. Но она должна постучать, потому что. В чем-то Пашка был прав: нельзя всю жизнь прожить бродягой.

Он ответил. Может, сначала посмотрел в «глазок», а может, сразу распахнул дверь, потому что он-то ничего не боится. Он уставился на Александру так, будто к нему явилось промокшее насквозь привидение – что было бы странно вдвойне. Она слабо улыбнулась, в очередной раз признавая, что она, совсем как брат, не умеет просить прощения.

– Саша. – наконец выдохнул он.

– Привет.

– Ты сошла с ума? Тебе воспаления легких не хватает? Нельзя вот так бродить под зимним дождем!

– Я к тебе пришла.

– Умирать?!

– Ну, у меня были планы пожизнерадостней. Пустишь?

Он на секунду замер, испытующе глядя на нее, потом посторонился.

– Куда же я от тебя денусь?

– Ты имеешь право на меня злиться, – признала Александра.

– Ну да, надо бы. Но не злюсь.

– Почему?

– Ты знаешь, почему.

Она подошла ближе и закинула руки ему на плечи. Ее губы были ледяными, но Андрея это не остановило. Она улыбнулась во время поцелуя и знала, что он почувствовал.

– Я не умею извиняться, – шепнула Александра ему на ухо. – Даже когда хочу.

– Ты пришла – это уже что-то. Если ты останешься, мне этого будет достаточно.

Вести подрывную деятельность ее мать умела. Алиса не собиралась поддаваться и пыталась этого не делать, но все напрасно. Постепенно мамины слова пробивались в душу, как сорняки, пускали корни, заставляли сомневаться даже в том, что казалось ей очевидным.