Анатолий Степанов: Уснувший пассажир

В зале были только местные. Хотя посадку еще и не думали объявлять, пассажиры международного рейса после отмены запрета дружно вывалили на летное поле.

– Кто их выпустил? – спросил Смирнов.

– Я, – гордо ответил важняк. – Неудобно как-то держать их взаперти.

Галина Георгиевна стояла к ним спиной, засунув руки в карманы и зябко подняв плечи. В одиночестве. Чутко уловив чье-то приближение, резко обернулась, увидела Смирнова и жалко улыбнулась ему.

– Замерзли? – серьезно поинтересовался Смирнов.

– Не знаю, не знаю, – быстро сказала она, – вероятно, просто колотит от всего этого ужаса.

– Пойдемте в аэропорт, – предложил он.

– Не хочу.

– Пойдемте, – за запястья осторожно вытянул ее обе руки из карманов роскошного пальто, и наручники защелкнулись.

– Что это?! – безголосо спросила она, держа перед собой намертво скрепленные руки.

– Наручники, – объяснил Смирнов, – во избежание эксцессов.

– Снимите их немедленно! – приказала она. Пришла в себя сильная дамочка. – Это беззаконие!

– Вот товарищ следователь совсем недавно недоумевал, – не собираясь вступать в дискуссию о правах человека, начал Смирнов о другом, – почему опытный детектив подпустил к себе убийцу. А все просто: вы опоили его сильнодействующим снотворным. На бутылке с остатками этого пойла – отпечатки ваших пальцев.

– Ложь! Там не может быть никаких отпечатков!

– Тоже любопытный факт, – отнюдь не смутился Смирнов, – на бутылке, из которой наливали, никаких отпечатков. А еще товарищ следователь удивлялся, как один человек может действовать в двух местах одновременно: ремонтировать двигатель и убивать доверчивого сыскаря. Но удивляться не надо: второму пилоту в одном деле помогли. Сыскаря убили вы.

– Ложь! Ложь! Ложь! – зашлась она в крике.

Смирнов подождал и продолжил:

– Вас вдвоем видели уголовники, когда вы вели сыскаря на свалку, и очень ему завидовали. Дать ему, что ли, пообещали?

– Ложь! Ложь! – других слов она теперь не знала.

– Когда вы влезали в ЗИМ, то слегка зацепились, вероятнее всего рукавом, за оторванный кусок железа и оставили там пару ниток. А матерьялец-то у вас на пальто весьма редкий, не найдешь здесь ни на ком такого.

– Ложь! Ложь!

– Сейчас вы пойдете в аэропорт и под протокол расскажете обо всем этом в подробностях. И еще о связях и структуре вашей банды. А я полечу в Сингапур.

Господи! После Хаби – Сингапур. Уставшие пассажиры и тропикам не были особо рады: без интереса смотрели на далекие пальмы, на белые здания супераэродрома, на маленьких полуобнаженных людей.

Сначала из багажного отделения перегрузили в санитарную машину тщательно запеленутое нечто, затем в сопровождении двух полицейских с автоматами прошел к бронированному автомобилю командир с сумкой в руках. И только когда обе машины уехали, пассажирам разрешили выйти.

Истомившимся встречающим было позволено выйти на летное поле. Смирнов сошел с трапа одним из первых, и поэтому его сразу увидела Ксюша. Она вырвалась из толстых спиридоновских рук и кинулась ему навстречу.

Смирнов, повесив трость на сгиб руки, остановился, ожидая ее.

– Дедушка! – кричала Ксюша на бегу. – Дедушка Саня!

Он подхватил ее и поднял, а она успела подцепить падающую трость и в восторге взмахнула ею.

И вдруг от самолета зазвучал «Беззаботный» Элвиса Пресли.

Смирнов обернулся. Рок-группа, расчехлив инструменты и кинув футляры на асфальт, самозабвенно наяривала. Держа Ксюшу на руках, он подошел к ним и крикнул:

– Козлы!

Дэн поднял руку, музыка замолкла, и он сказал:

– Вот таким ты должен быть всегда. С внучкой на руках. Таким мы тебя любим, папик!

– Козлы, – повторил он растроганно, поклонился всем этим длинноволосым дурачкам и направился к толпе встречающих под звуки «Беззаботного».