Елена Федорова - Отбросить очевидное

Дверь в квартиру была открыта. Из комнаты слышался сбивчивый женский голос.

– Здравствуйте, – зашли в комнату Дина и кинолог. Гром дисциплинированно остался сидеть в коридоре.

Блехман раздраженно оглянулся на Дину.

– Продолжайте.

– Я же и говорю, что моя семья и Милан дружили. Ходили друг к другу на кофе. Но сейчас мой муж ушел в рейс и сами понимаете, мне не очень удобно было звать его в гости, – томно пояснила мелкая блондинка лет сорока.

– Вы в какой квартире живете?

– Прямо рядом. Справа.

– А слева кто соседствует?

– Бабушка старенькая. Но она глухая, как пень, и практически не выходит.

– Все равно, опроси, – кивнул головой участковому следователь.

Участковый мгновенно унесся к соседке. С Блехманом не стоило связываться, от него только и стоило ждать неприятностей.

– Давайте все по-порядку. Кто – он, что – он?

– Он, – показала дрожащей рукой на тело, лежащее ничком на кровати, соседка, – Герой Советского Союза в Великой Отечественной войне и Югославии, Милан Николич.

… В воздухе застыла тягостная пауза.

Блехман подошел к покойному, откинул одеяло. Перед ним лежало тело мужчины в отличной физической форме. Если бы не брызги крови на подушке и не множество ран на голове, можно было бы подумать, что моложавый мужчина просто лег отдохнуть.

– Что вы такое несете? Какой Герой? Ему сколько лет?

– Что-то около шестидесяти.

– Да не мелите ерунду! Мне – пятьдесят, а этот, вон, какой … подкачанный!

«Нашел, кого с собой сравнивать!» – подумала Дина.

Блехман был рохля рохлей, если бы ему пришлось участвовать в задержании, он бы и ста метров не продержался в погоне. Наум Валерьянович, как и все его соплеменники, был чистым интеллектуалом.

– Милан следил за собой. Качался. Не ел жирной пищи, ездил на велосипеде, избегал стрессов, – перечисляла соседка.

– И все равно, стал жертвой. Так как он мог быть Героем войны?

– Он рассказывал, что был самым молодым партизаном. Поэтому и там был героем, и потом присоединился к нашим войскам и дошел с ними до Берлина. Наши тоже наградили его. Он приехал сюда и стал гражданином СССР. Но дважды в год ездил к себе на Родину. Милан часто говорил, что у него две Родины. И льготы он получал и тут, и там.

– Нда-а-а, – вздохнул Блехман.

Дело принимало совсем неприятный, возможно даже – международный, оборот. И чутье его не обмануло.

– Наум Валерьянович, с Вами хотят поговорить, – протянул рацию вошедший водитель.

– Слушаю, Блехман. Да, товарищ генерал. Слушаюсь, товарищ генерал.

Он отдал трубку водителю, насупил брови и с ненавистью взглянул на Дину:

– Вот, уже начальство интересуется.

Гнатенко демонстративно пожала плечами, словно возражая: «А я тут причем»?

– Так, давайте теперь нам все по порядку рассказывать. Раз он был такой герой, то деньги у него водились?

– Я не интересовалась! – ответила шокированная такой бесцеремонностью вопроса, соседка.

– Понятно. Как Вас – Майя Аркадиевна? – сверился с протоколом, записанным участковым, следователь.

– Но все-таки? Обстановка у него вполне достойная.

Блехман обвел внимательным взглядом комнату покойного. Мебель была почти новая, и не из дешевой. Сервант был заполнен целой коллекцией дефицитных хрустальных ваз.

– А жена у него есть?

– Нет. Милан любил … разнообразие, так сказать.

– Ага, по девочкам скакал, значит?

– Ну-у, – замялась соседка.

– А Вы видели кого-нибудь возле него в последние дни?

– В последние дни – нет. А вот недели три, может – месяц назад, мелькала какая-то совсем молодая деваха. Но он говорил, что это – его дальняя родственница.

– Все мужики так говорят о девочках! – поучительно поднял указательный палец Блехман, – Как она выглядела?

– Да, честно говоря, я тогда ему поверила. Потому что девица вообще никакая была! Совсем не в его вкусе. И на лицо – никакая, низкая, дебелая рохля, я бы даже сказала.

– А каких он любил?

– Под стать себе. Чтоб высокие были, стройные, брюнетки обычно… А эта – невыразительная блондинка…

– То есть, действительно, могла быть его родственницей?

– Я так и подумала тогда. Да я особенно и не присматривалась. Мне-то что до его девок? Это мой муж любил с ним про политику говорить. Ой, простите, я не то…

– Да ладно, успокойтесь. За политику сейчас уже не сажают! А Вы с ним на какие темы обычно общались?

– Мы с ним кофе любили пить. У меня муж всегда хороший кофе привозил из рейсов. Мы с Миланом коллекционировали разные сорта… Ой, что же я туплю? Вам же долго еще работать здесь?