Аркадий Адамов - Идет розыск [Полный вариант]

– Что вы хотите сказать? Вам не нравится роль главаря?

– Да никакой я не главарь, можете вы это понять или нет?! Ну, скажите, похож я на главаря?

– Вы сейчас вообще мало на что похожи, – поморщился Лосев. – Но раньше…

– И раньше не был похож! Долго я вам буду это объяснять?!

– Вы пока вообще еще ничего не объяснили. Крик, знаете, не объяснение, – спокойно возразил Лосев. – И что значит «ничего даром не делается»? Пока это, хоть, объясните.

– Очень просто… Очень просто… – лихорадочно заспешил Глинский. – Я вам кое-что сообщу. Вы понимаете? А вы мне устройте одиночку. Обязательно! Иначе я сойду с ума, предупреждаю! Будете тогда отвечать. Сойду, сойду, вот увидите…

На глазах у Глинского выступили слезы. Вид у него был жалкий и мерзкий. Громко всхлипнув, он полез за платком.

– Ну, ну, Глинский, нельзя же так распускаться, – сказал Лосев. – Ваши бы дамы на вас посмотрели. Что вы хотели мне сообщить, говорите?

– Будет… – Глинский трубно высморкался и вытер глаза. – Будет… одиночка?..

– Постараюсь.

– Я вам почему-то верю, – Глинский спрятал грязный платок в карман и немного успокоился. – Так вот. У меня дома, признаюсь вам, лежит готовая доверенность. В левом ящике стола, на дне, под бумагами.

– Мы ее не нашли.

– Ах, так? Значит, я ее уже передал. Все в голове перепуталось, все!

– Вы не передали. Ее забрали. Кто-то забрал. До обыска. Кто это мог быть?

– Лев послал, конечно.

– Кого он мог послать? Ваша мать его не узнала.

– Она уже никого не узнает. Она и меня не узнает. Выжила из ума совсем. Кто же это мог быть? Или Валерий. Или Димка.

– Шанин арестован.

– Ах, да! Уже забыл. О, господи!.. Ну, тогда… Кто тогда?.. Валерий, наверное. Не Лев же сам пришел?

– А почему не сам?

– Не в его манере. Вы же видите, он все чужими руками норовит. А в результате, вот, не ухватишь теперь. Нет, Валерий приходил, ручаюсь.

– Ваша мать говорит, это был усатый человек.

– Ха! Ну и что? Наклеил какие-нибудь дурацкие усы, вот и все.

– Наклеил? – переспросил Виталий. – А что, это с ним бывало?

– Ну, я не знаю, – раздраженно ответил Глинский. – При мне не бывало. Но… но какой-то разговор на эту тему я слышал. Не помню уж какой.

– Какой-то разговор слышали, – задумчиво повторил Виталий. – Может, припомните?

– Клянусь, не помню…

– Ну, ладно. Оставим это пока. Что за доверенность вы изготовили?

– От кондитерской фабрики. Она под Москвой находится.

– Это та, где работает Рая?

– Вот, вот. Она фондодержатель лимонной кислоты.

– А где следует ее получать?

– На заводе. В Борске.

– Когда?

– Ну, это надо делать быстро. По крайней мере Лев так делает.

– Кто же поедет, как, по-вашему?

– Не знаю, не знаю. Это не моя область. Я все сказал. И я… Вы… – Глинский снова заволновался. – Я больше туда не вернусь… Вы обещали… Ну… Ну, я вас умоляю, – у него снова выступили слезы. – Я… Я не знаю!.. Я из окна выброшусь!..

– Ну, ну, Глинский. Опять слезы, – брезгливо сказал Виталий. – Я постараюсь вас перевести. Как же все-таки ухватить Льва Константиновича, если главарь он, как вы говорите. И вы, кажется, не хотите быть христосиком, так ведь?

– А кто хочет? Я не хочу! Ну, и что?

– На мой взгляд, вполне естественно. Но, повторяю, как его ухватить? Ведь тут факты нужны. А у него такая манера, вы говорите.

Глинский злобно взглянул на Лосева.

– Нинку берите. Стерву эту толстозадую.

…Когда Глинского увели, Виталий собрал со стола бумаги, запер сейф и отправился к Цветкову.

Подробно доложив о состоявшемся разговоре, он сказал:

– Нам надо тоже быстро действовать, Федор Кузьмич. Пока что они опережают нас на два дня.

– Да, – кивнул Цветков. – Немедленно надо действовать. Поэтому сегодня лети в Борск. Надо их там непременно перехватить.

– Вообще-то, кислота – не наше дело, а коллег.

– Будем считаться? Дело общее, – нахмурился Цветков. – Твоя же группа занимается. Албанян в командировке. Остаешься ты. Кто пока что лучше тебя дело это знает? Так что летишь первым же рейсом, – он повернулся к расписанию, висевшему у него за спиной, и начал вести сверху вниз карандашом. – Б… Борск. Вот. Через два часа семнадцать минут, – он взглянул на часы. – Успеваешь. Домой позвони.

– Все понятно, Федор Кузьмич. Только…

– Чемоданчик твой Света соберет, и мы его следующим рейсом пришлем. К ночи получишь. Двигай, двигай. Счастливо. Машину вызываю.

Федор Кузьмич был не по годам динамичен, когда того требовала обстановка. И молодые его сотрудники еле успевали за его стремительными решениями.