Анатолий Степанов - Чума на ваши домы. Уснувший пассажир. В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего. Деревянный самовар (пьянки шестьдесят девятого года)

— Откуда он у вас?

— Достал, — исчерпывающе ответил Смирнов и глянул на мотоцикл, прислоненный к палисаднику. — Учти, в таком снаряжении я на твоем примусе не поеду.

— А я и не предлагаю, — срезал его Чекунов. — У отдела нас «газик» дожидается.

До райотдела доехали-таки на примусе. Дурной пример заразителен: Чекунов сходил к дежурному и тоже обзавелся автоматом.

Придирчиво осмотрели и проверили «газик». Машина была в полном ажуре. Уселись. Чекунов за руль, Смирнов — пассажиром. Чекунов включил зажигание.

— Подожди, — приказал Смирнов и, потянувшись, вернул ключ в исходное. — Во время гонки не разговор. Что показал Жабко? Конкретнее.

— Километрах в двадцати пяти-тридцати по трассе, а потом по берегу Дурного ручья…

— Он что — и впрямь дурной? — перебил Смирнов.

— Это из-за его течения. Так иногда течет, что диву даешься: иногда, ей-богу, навстречу сам себе. Но на этом участке он почти прямой. Так вот, по его берегу еще километра три-четыре можно на машине проехать, а потом километра полтора пешком. Как сказал Жабко, Арефьев туда от своей змеи с молодками убегал развлекаться.

— Пешком из Нахты? — оживленно поинтересовался Смирнов.

— У него «Москвич» старенький есть.

— Значит, если «Москвич» на берегу ручья, то Арефьев у себя в берлоге?

— Именно так, Александр Иванович. В берлоге мы его и возьмем.

— Берлога на то и берлога, что мимо нее в двух шагах пройдешь — не заметишь. Какие-нибудь точные ориентиры тебе Жабко дал?

— Кое-что имеется, — хитро подмигнув, ответил Чекунов.

— Тогда поедем, Сусанин, — вздохнул Смирнов.

Чекунов взял с места, как на ралли. Мотор ненужно мощно взревел и помчал слегка дребезжащее корыто «газика» по незабвенным банам Нахтинского района. Смирнов глянул в зеркальце заднего обзора и увидел противоестественное: «газик» мчался изо всех лошадиных сил, а пыль за ними неподвижно стояла безобъемной стеной.

Дурной ручей оказался мирной, метра в полтора ширина, прозрачной струей, которая небурно текла себе к Чане, промывая и без того чистые белые, серые, зеленые, бордовые камешки. Смирнов спустился к воде, сполоснул руки и напился из ладони. Вода была свежа и пахла детскими приключениями.

Здесь кончалась тропа, по которой мог проехать «газик». Далее шла тропка исключительно пешеходная. Стоя у «газика», Чекунов сверху, с крутого бережка снисходительно наблюдал, как баловался с водой подполковник Смирнов, который, забравшись зигзагом на обрывистый берег, сказал сожалеючи:

— Здесь очень хорошо.

— А там будет еще лучше, — пообещал Чекунов. — Пошагали, Александр Иванович.

— Но ты говорил, что где-то здесь поблизости должен быть арефьевский «Москвич». Где он? — ничего не забывал въедливый подполковник.

Поискали и нашли. С трудом, правда. «Москвич» стоял в кустах, которые были умело переплетены и являли собой некий замаскированный гараж.

— А он — ловкач! — оценил выдумку Арефьева Смирнов и полез в «Москвич». Машина была закрыта, но не для милиционера с двадцатипятилетним стажем. Достал Смирнов связку своих ключей, выбрал даже не ключ, а пластинку, козырнул ей в рукояточной замочной скважине, и — вуаля — подполковник в салоне. Затем, раскрыв все четыре дверцы и багажник, Смирнов произвел стремительный, но тщательный шмон.

— Нашли что-нибудь? — поинтересовался сидевший на траве Чекунов.

— Ничего, — ответил Смирнов, по очереди с треском захлопывая дверцы. — Что на самом деле и удивительно!

— К чему вы это? — осторожно спросил Чекунов.

Вдали, видимо, на трассе, пропиликал автомобильный гудок.

— Чего это он? — на этот раз удивился Смирнов. — В тайге пешехода нашел?

— Знаете, сколько зверья здесь дорогу перебегает? — твердо понимая, что Смирнов не знает, вопросил Чекунов. — Чаще их нарочно сбивают, но иногда и сердобольные водители попадаются.

— Помолился про себя? — спросил Смирнов. Чекунов серьезно кивнул. — Тогда пошли. Первым иду я. Ты — в десяти метрах сзади, стараясь попадать в мой шаг. При подходе к первому твоему ориентиру чуть присвистни. Это самый нейтральный звук, на который никто не обращает внимания. Автомат пока на шею не вешай, а пистолет, уж будь так добр, за ремень заткни. Тронулись.

За три военных года разведочно-десантной фронтовой судьбы находил таким вот манером Смирнов несчитанное количество километров. Чекунов не слышал, как он передвигается в пространстве, а когда дерево, куст или поворот прятали Смирнова от его глаз, он вдруг ощущал себя в полном одиночестве среди девственной тайги. Так шли минут пятнадцать. В очередной раз потеряв Смирнова, Чекунов, как бы в награду, заметил первый ориентир — сломанную ураганом сосну, которая представляла собой прописную букву «А» из азбуки великанов. Сломанная как раз по середине, она самой крупной ветвью делала перекладину в треугольнике ствола. Чекунов тихо свистнул.