Анатолий Степанов - Чума на ваши домы. Уснувший пассажир. В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего. Деревянный самовар (пьянки шестьдесят девятого года)

— Где их пристань? — спросил Смирнов.

— Сразу же за конторой. Да какая пристань — причал: шесть моторок и с десяток весельных.

— Ты их все осмотрел?

— Все до единой.

— Тогда поехали смотреть еще раз.

Роберт Евангелиевич Воронов встретил и не зло, и не добро — как положено встретил. Смирнов и Чекунов слезли с мотоцикла, поручкались. Чекунов, по предварительному наущению Смирнова, вынул из коляски двух глухарей и протянул Воронову:

— Мы и в гости не с пустыми руками!

— Из пистолета? — глядя на Смирнова, спросил Воронов.

— Из парабеллума, — слегка поправил Смирнов.

— На земле, когда они токовали, — уверенно догадался Воронов.

— Влет, Роберт Евангелиевич, — серьезно опроверг Смирнов. — Влет.

— Я-то думал, что Витя у нас все до конца высмотрел, — вдруг совершенно иным, официально бодрым голосом заговорил Воронов, — ан нет. Доверяй, но проверяй. Контроль за подчиненными — наиважнейшее дело.

— По-моему, среди ваших, — тихо вспомнил Смирнов, — несколько иная поговорка ходила: друг, друг, а обыскать надо!

— Среди наших, — демонстративно поправил Воронов.

— Я в вертухаях не служил, — сказал Смирнов.

— Тогда, судя по фене, в приблатненных ходили?

— Ловил приблатненных, было дело. И блатных тоже ловил. И законников, и душегубов. Тех ловил, кто людям жить мешал.

— А я их стерег, чтобы не убежали.

— Вы и других стерегли. В основном других, Роберт Евангелиевич.

— И другие были не ангелы.

— Конечно. Ангелов-то за колючей проволокой не удержать: взмахнули прозрачными крылышками и улетели. А у вас, верно, ни единой утечки, кроме естественной, так сказать, смерти? «Шаг вправо, шаг влево — считается побег!» — жестким рявкающим конвоирским приказом заключил Смирнов.

— Что смотреть будете? — как ни в чем не бывало спросил Воронов.

— А что на глаза попадется, — беспечно ответил Смирнов.

— Тогда я пойду. У вас — экскурсия, а у меня — дела, — решил Роберт Евангелиевич. — Если вам что-либо понадобится, обращайтесь к моему заму.

Глядя в широкую спину Воронова, Чекунов вспомнил:

— А с глухарями что?

— Я повара пришлю, — не оборачиваясь, ответил Воронов. — Он вам их приготовит.

Смирнов беззвучно улыбался, скалился, хищно обнажая зубы.

— Завели его специально, Александр Иванович?

— А то!

— Зачем?

— От злости в беспамятстве может что-нибудь не то сделать, в раздражении мечась, невольно скрываемое показать…

— Ну, и что он вам сейчас показал?

— Зубы, Витек, зубы.

У конторы элита — агроном, зоотехник, ветеринар и инженер-механик — вежливо поздоровались с ними и, извинившись за напоминание об обеденном времени, разошлись по своим роскошным особнякам.

— А у рабочих сейчас тоже обед? — с опозданием спросил Смирнов.

— Обед, обед, — подтвердили сзади. Смирнов обернулся. Ему улыбался плотный средних лет коротко стриженый человек в сапогах, бриджах, в пиджаке на гимнастерку.

— Это вы зам Евангелиевича, старшина? — командирски поинтересовался Смирнов.

— Так точно, товарищ подполковник! Вас к рабочим проводить?

— А где они обедают?

— Летом, как сейчас, за бараками — открытая столовая. Свежий воздух, солнышко, шум тайги — все это аппетита прибавляет. Вас туда проводить?

— Не надо. Мы и сами дорогу найдем — хорошо объяснил.

За двумя длинными столами под навесами стучали ложками человек двадцать пять — тридцать. Смирнов заглянул в миску ближайшему: наваристые щи с хорошим куском мяса. Он прошел вдоль столов, стараясь рассмотреть лица. Не удалось: лица смотрели в миски, а не на него. Вернувшись на исходную, Смирнов задал громогласный вопрос:

— Кто-нибудь из вас знает меня, едоки?

Мгновенный косяк Смирнов словил, как фокусник, и направился к тому, кто этот косяк даванул. Словленный обреченно поднялся:

— Ты уже поел, Помидор? — поинтересовался Смирнов.

— Ага. Больше не хочется, — ответил тот, кого Смирнов назвал Помидором. Нет, не помидор напоминал этот гражданин, скорее сухой стручковый перец. Смирнов с брезгливой жалостью смотрел на него.

— Марафетишься?

— Да нет. Так, траву изредка покуриваю.

— Где дурь берешь?

— Что же вы меня перед народом, Александр Иванович? — почти прорыдал Помидор. — Может, лучше в сторонку отойти?

— Может и лучше, — согласился Смирнов. — Пошли.

Втроем уселись на высоком обрывистом берегу Чони, ножки свесили.

— Видали, какой стал? — с тоской начал Помидор. — Раньше-то: Леха, Леха, синьор Помидор. Первый щипач по Москве! А сейчас что осталось? Одна кожура.