Александра Маринина - Мужские игры

Что же получается? Мельник… Никуда Баглюк не ездил после разговора с ним, ни к кому не побежал жаловаться и советоваться. Мельник поил его в своем кабинете и дал ему с собой недопитую бутылку. Зачем? Затем. И на другой день отчитывал Короткова за то, что тот не удосужился подробно поговорить с журналистом и выяснить у него приметы человека, который передал Баглюку материалы о Мамонтове. Лицемерил Барин, ох лицемерил. Просто воспользовался Юркиной оплошностью и раздул из этого целое дело. Сам небось доволен был до смерти, что приметы этого таинственного незнакомца не стали достоянием гласности. Настоящие приметы. И вместо них он выдал приметы липовые, якобы выясненные во время беседы с журналистом. Подстраховывался, чтобы этого человека никогда не вычислили и не нашли.

Мельник… Он брал на ознакомление секретные дела, ведущиеся оперативниками, и долго держал их у себя. Зачем? Что он их, наизусть учил? А потом устраивал истерику тому же Короткову на тему о расшифровке спецаппарата. Данные на Мамонтова ушли не через Барина, это случилось раньше, до того, как он взял дела. Никиту сдал кто-то другой. А вот Парыгина отдал он. Но почему? В делах не было никаких материалов о его вербовке, Миша Доценко клянется, что не работал в этом направлении. Миша даже и не подозревал Парыгина. Из всех, кого тогда доставили и с кем он поработал, Евгений Ильич Парыгин был одним из самым приличных и спокойных, и все подозрения в отношении его были отметены практически сразу же, после самой поверхностной проверки по месту жительства и работы. Зачем же Мельник назвал его в качестве кандидата на обучение? Глупость какая-то.

Может, все-таки не Мельник? Может быть, он тут ни при чем, а Баглюка поил из самых лучших побуждений, видел, что человек расстроен донельзя, чуть не плачет, предложил выпить. Что плохого? А алкаш Баглюк мог бутылку потихоньку с собой прихватить тайком от хозяина кабинета. Напился, не справился с машиной на скользкой дороге, разбился… Нет, ребята из ГАИ уверяют, что с машиной журналиста поработали. Это не может быть случайностью.

Значит, Мельник…

Но почему такие странные кандидатуры? Заведомо провальные. Тот, кто сдал Мамонтова, должен был знать, что парень слаб и скорее всего побежит за помощью. А Парыгин вообще выглядел законопослушным и во всех отношениях порядочным. Впрочем, даже в самом серьезном деле нельзя быть застрахованным от интриг, подставок, подножек и игры амбиций. Ведь Мельник знал, что Аня Лазарева не имеет отношения к семи убийствам, но настойчиво заставлял Настю разрабатывать именно ее и отвергал все другие версии. А как он взбеленился, когда Настя только заикнулась о том, что Лазарева не убийца и вообще тут действовал не маньяк. Прямо из себя вышел. И пригрозил служебными неприятностями, если она не продолжит работать по Лазаревой. Работать по заведомо неверной версии. Почерк-то один и тот же. Дать ложное направление и всячески мешать работать.

А вдруг она ошибается? И Мельник никакого отношения к этому не имеет? Он действительно был искренне уверен в виновности Лазаревой, да и сама Настя одно время в это верила, ведь это она выстроила портрет предполагаемого убийцы-маньяка, сама придумала, где его искать, сама проверяла эту историю с ногтями… Она, Настя Каменская, очень старалась и была очень убедительной, так чего ж теперь удивляться, что Мельник проникся доверием к этой версии.

Внезапно она вспомнила, как в декабре минувшего года, всего два месяца назад, узнала от Заточного о том, что Колобок-Гордеев собирается уходить. Она тогда пришла к Гордееву и спросила, правда ли это. А Гордеев сначала говорил всякие утешительные слова, потом жестко заявил, что хочет уйти на пенсию генералом и не видит в этом ничего постыдного, а в конце признался, что его место кому-то понадобилось и его все равно «уйдут», хочет он этого или нет, так уж лучше уйти в министерство с повышением, иначе выпрут на пенсию пинком под зад.

Его место кому-то понадобилось. Мельнику? Учебному центру? Программе?

Когда Настя очнулась, она долго не могла сообразить, где находится. Почему-то она лежала в незнакомой комнате на незнакомой кровати. Вокруг совершенно темно, только свет уличных фонарей дает слабый-слабый свет. Рядом слышится чье-то дыхание, тихое и ровное. Потом она поняла, что это больница, сама она находится не в палате, а в приемном покое, а рядом спит кто-то из персонала. Как она здесь оказалась? Последнее, что она помнила, был вагон метро, в котором она ехала вечером с работы. Ей стало дурно, начала сильно кружиться голова, но обычно в таких случаях она выходила на ближайшей остановке и отсиживалась на скамейке в прохладном вестибюле, зажав в кулаке ампулу с нашатырным спиртом. В этот раз она не успела ни выйти, ни достать ампулу, давка в вагоне была такая, что ей никак не удавалось открыть сумку, голова кружилась все сильнее, а руки не слушались…