Джонатан Келлерман - Убийца

Сам дом давно пора было покрасить, а композитную крышу подлатать. Все окна закрывали изнутри старомодные венецианские жалюзи, но дверь черного хода, ведущая в кухню, была снабжена окошком из четырех стеклянных квадратиков, сквозь которое легко можно было заглянуть внутрь.

Майло взлетел на крылечко из трех ступенек и уставился в стекло.

– Пакет молока и миска на разделочном столе… похоже, Киара не убрала за собой после завтрака… ничего страшного не видно… и ничего, имеющего отношение к ребенку, тоже. – Он сошел с крыльца. – Глянь теперь ты, вдруг я что-нибудь пропустил.

Я сделал, как он просил.

– Нет, все верно.

Мы снова обошли дом кругом, ища какой-нибудь просвет в жалюзи. Я обнаружил один в восточном окне, заглянул и увидел кусок хозяйской спальни: двуспальная кровать королевского размера, с четырьмя деревянными колонками по углам, на каждой колонке – резная шишечка, прикроватные тумбочки и комод в том же стиле, висячая лампа с абажуром – дешевая подделка под Тиффани, на полу ковер от стены до стены.

Вернувшись во двор, мы стали искать какие-нибудь признаки недавних земляных работ. Но ничего не нашли: землю давно не перекапывали, торф тоже никто не поднимал, и живую изгородь в последнее время явно не беспокоили.

Майло обошел дом в третий раз, через каждые несколько метров останавливаясь и прикладывая к стене ухо.

Вернулся он хмурый, показал мне большим и указательным пальцами ноль и, прислонившись к стенке гаража, начал без всякой цели постукивать по ней каблуком ботинка.

Каждый удар поднимал из травы облачко пыли, которое тут же оседало снова, но чуть дальше.

– Вечером пошлю сюда Бинчи, пусть покараулит, но раскатывать губу все равно не советую.

– Я и не раскатываю.

– Что, мой пессимизм наконец приучил тебя к скромности в запросах? – спросил он.

– Не пессимизм, а реальность.

Его каблук еще пару раз врезался в штукатурку, прежде чем до него наконец дошло, что он делает, и, опустив голову, Майло увидел на крашеной стене пятно. Он встал на колени, достал носовой платок и попытался его стереть.

Темно-серое пятно посветлело, но до конца не стерлось. Он разогнул спину, нахмурился.

Лейтенант запихивал платок в карман, когда мы услышали тихий стук.

Стук доносился изнутри гаража.

Тук.

Глухой, едва слышный.

Долгая пауза.

Тук, тук.

Мы оба повернулись и уставились на гараж. Майло снова ударил ногой в стену, на этот раз сильнее.

Тут же последовал немедленный ответ: туктуктуктуктуктуктук.

И сразу за ним другой звук – ужасный, пронзительный и в то же время глуховатый.

– Держитесь! – крикнул в стену Майло.

Снова стук. И опять плач – точнее, вой.

Мы бросились к боковой двери, которая открывалась из гаража во двор. Простая деревянная дверь, выкрашенная белой краской, с обычной блестящей ручкой.

Однако второй взгляд показал, что не такая уж она и простая: на ней не было ни петель, ни замка, а когда Майло попытался повернуть ручку, она не поддалась. Он тянул, толкал, дергал – дверь стояла как влитая.

Стук внутри гаража усилился. Такой же глухой, как и прежде, настойчивостью он напоминал колокольный набат.

Лейтенант пнул дверь изо всех сил. Она даже не дрогнула. Все же, если пнуть деревянную дверь, она хотя бы вибрирует.

Значит, ее мощно укрепили изнутри.

Приложив рот к щели у края двери, Майло крикнул:

– Ри Сайкс? Полиция.

Буря ударов внутри.

– Держитесь!

Мы бросились на подъездную дорожку и взялись за алюминиевую въездную дверь. Как и ее скромная деревянная кузина, эта тоже не имела и намека на замок, но по крайней мере здесь были петли. И все же, когда Майло попытался поднять панель, результат был тот же, что и раньше, – она не шелохнулась. Что это – электрический замок? Или нечто удерживает ее изнутри?

– Инструменты нужны, – сказал он и рванул к машине.

Я остался у гаража, рассматривать дверь. Рифленый алюминий. Левая петля чуть выше правой. Я отошел по дорожке к воротам и с расстояния заглянул в щель. И сразу за металлом увидел серую внутреннюю стену. Раствор. Вертикальные швы. Цементный блок. Кладка совсем свежая, еще пахнет влажным песком.

Кто-то совсем недавно построил здесь тюрьму.

Примчался Майло с ломом в руке. Я показал ему на новое препятствие, он выругался, и мы поспешили назад к деревянной двери, искать отверстие там. Но дверь так плотно сидела внутри косяка, что, когда Майло попытался всунуть между ними кончик лома, тот выскочил. Сделав еще несколько неудачных попыток и счастливо избежав столкновения острия лома со своей коленной чашечкой, лейтенант взялся за «Глок».