Игорь Яснов - Мажор. Возврата быть не может

— Погоди. — Даня потер лоб. — А мы про заточку от бабки узнали?

— Бабка, кроме как про свой вещий сон, ничего нам больше не сказала и не скажет, — уверенно заявил Пряников. — Упертая, в своем мире фантазий живет.

— Нам не скажет? — задумчиво спросил Соколовский. — А может, ее и не надо спрашивать?

— Что ты имеешь в виду, Игорь? — не понял Пряников.

— Пусть сам покажется тот, кто в ее снах фигурирует и про кого она нам рассказать не хочет. Надо походить с ней по дворам тех домов, откуда жильцы приходили на лекцию к профессору про лунное затмение. И громко всем говорить, вот, мол, живет у вас тут главный свидетель, вы ее берегите, присматривайте за ней, как бы ненароком беды с ней не случилось.

— И что дальше? — спросил Жека.

Даня, а потом и Пряников повернулись к нему и стали смотреть так, как будто что-то прикидывали. Соколовский улыбался и кивал.

— Ребята? Вы чего? — заморгал Аверьянов.

Матушка Наталья заперла входную дверь, накинула цепочку. Тишина ночи не нарушалась никакими звуками, даже машин за окном было сегодня мало. Женщина лежала, завернувшись в одеяло на своей постели, когда дверная ручка входной двери тихо повернулась. Еле слышно щелкнул замок, дверь приоткрылась, и рука с резинкой просунулась в узкую щель. После недолгой возни с помощью хитроумного рычага резинка наделась на головку дверной цепочки. И когда неизвестный снова закрыл дверь, цепочка соскочила и повисла.

Темная фигура двигалась по квартире неслышно. Вот и спальня матушки Натальи. Неизвестный подошел к ее постели, прислушался к мерному дыханию спящей, потом в темноте еле заметно блеснул металл заточки. Темная рука взметнулась вверх, и глухо прозвучал удар. Кончик заточки сломался, ударившись обо что-то твердое. И мгновенно загорелся свет, с двух сторон подбежали Соколовский и Королев, хватая мужчину за руки и выворачивая их за спину. На постели, сбросив одеяло, сидел Жека. Он стащил с себя бронежилет и отбросил его в сторону. Жарковато в нем, да еще под одеялом.

— Имя? — строго спросил Пряников мужчину, сидящего посреди его кабинета с руками в наручниках.

— Соловьев. Александр Сергеевич.

— Обвиняешься в покушении на убийство. А также в убийстве гадалки Аглаи и ее мужа, Геннадия Попова.

Соловьев только пожал плечами.

— Матушка Наталья дала показания, — добавил Соколовский. — На этот раз по-настоящему.

— Тогда чего вам от меня? — снова пожал плечами Соловьев.

— Что тебе надо было в той квартире? У Аглаи с Поповым?

— Я с Геной на одной зоне два года кантовался, — нехотя сказал Соловьев. — Потом он жить пошел. А я остался там. Вышел. Пожил. Нашел его. Пришел как к человеку. Говорю, давай делиться. Бабу твою даже по ящику показывают! А он меня на хер послал. Вот так. После того, как я на зоне его отмазывал. Даже после того, как баба его померла! До чего жадность человека доводит.

— Почему заточки из серебра? — поинтересовался Соколовский.

— Чтобы вы порадовались. Психа чтобы какого-нибудь искали, — ухмыльнулся своей задумке Соловьев.

— Мы порадовались, — согласился Пряников. — И нашли психа.

Соколовский заглянул в палату. Вика смотрела куда-то в сторону, и он залюбовался ее профилем, странным взглядом. Может, она о нем сейчас думает?

— Привет.

— Привет. — Вика повернула голову к двери.

— Как ты сегодня? — Соколовский вошел и сел у ее кровати на стул.

Вика не успела ответить. В палату вошел Даня, неся перед собой на вытянутых руках ведерко с цветами.

— Вот, лучшей вазы у них тут нет… — начал он, но тут же замолчал, с неудовольствием увидев Соколовского.

— Может, нам уже составить расписание? — усмехнулся Игорь.

— Не смешно, — огрызнулся Даня.

— А я и не смеюсь.

— Ну все. Хватит. Надоело! — Даня прошел к окну и со стуком поставил ведерко на подоконник.

— Даня, — тихо позвала Вика.

— Потому что это цирк какой-то! Мы взрослые люди. Мы что, не в состоянии сказать друг другу правду? — распалялся Даня.

— В состоянии, — подтвердил Соколовский.

— Вот что, — тихо, но очень строго заявила Вика. — Уйдите. Оба.

— Вика…

— Пожалуйста. Вы можете хотя бы дать мне возможность встать на ноги? Неужели я слишком многого прошу?

Соколовский поднялся со стула, постоял, глядя на Вику, потом, кивнув, вышел. Даня чуть помедлил и вышел следом.

Игнатьев сидел в своем офисе, хмуро глядя на стакан и бутылку виски. Вошедший юрист чуть кашлянул, чтобы привлечь внимание шефа.

— Аркадий Викторович, мы проанализировали иски, которые подавал Соколовский. Я имею в виду проблемы с миноритариями.