Донна Леон - Смерть в чужой стране

— Какой американец, сэр? — спросил Брунетти с деланным интересом.

— Тот, которого вы вытащили из воды сегодня утром.

— А, — сказал Брунетти, на сей раз с вежливым удивлением. — Неужели донесение уже пришло? Так значит, это был американец?

— Не хитрите со мной, Брунетти, — сердито сказал Патта. — Донесение еще не пришло, но у него в кармане были американские монеты, значит, он американец.

— Или нумизмат, — добродушно предположил Брунетти.

Последовало долгое молчание, сказавшее Брунетти, что вице-квесторе не знает, что такое нумизмат.

— Говорю вам, Брунетти, не острите. Мы будем работать исходя из предположения, что это американец. Не можем же мы допустить, чтобы в нашем городе убивали американцев, при том, как сейчас обстоят дела с туризмом. Вы это понимаете?

Брунетти подавил желание спросить, допустимо ли убивать людей других национальностей — например, албанцев? — но вместо этого произнес:

— Да, синьор.

— Итак?

— Что «итак», синьор?

— Что вы уже сделали?

— Водолазы обыскивают канал, где нашли тело. Как только мы узнаем, когда он умер, мы пошлем водолазов в те места, откуда тело могло приплыть, потому что его могли убить где-то еще. Вьянелло выясняет насчет баловства или торговли наркотиками в округе, а лаборатория работает над вещами, найденными у него в карманах.

— А монеты?

— Я не думаю, что нам нужно, чтобы лаборатория сказала, что они американские, синьор.

После долгого молчания, из которого Брунетти ясно понял, что дальше иронизировать над начальником будет неразумно, Патта спросил:

— А как насчет Риццарди?

— Он сказал, что рапорт будет готов сегодня во второй половине дня.

— Проследите, чтобы мне принесли копию, — приказал Патта.

— Да, синьор. Будут еще указания?

— Нет, это все. — Патта положил трубку, и Брунетти снова принялся читать рапорты.

Когда он покончил с ними, был второй час. Брунетти не знал, когда позвонит Риццарди, а поскольку ему хотелось получить рапорт как можно быстрее, то он решил не ходить домой завтракать и не тратить время на ресторан, хотя проголодался. Он решил спуститься в бар у моста деи Гречи и подкрепиться tramezzini. [9] Сэндвичами (ит.).

Когда он вошел в бар, Арианна, хозяйка, приветствовала его по имени и привычно поставила перед ним на стойку стакан для вина. Орсо, старая немецкая овчарка, которая за многие годы как-то по-особому привязалась к Брунетти, поднялась на свои артритные лапы с обычного места рядом с охладителем для мороженого и потрусила к нему. Она довольно долго ждала, чтобы Брунетти погладил ее по голове и ласково потянул за уши, после чего улеглась у его ног. Многочисленные постоянные посетители бара привыкли перешагивать через Орсо и бросать ему куски сэндвичей. Особенно Орсо любил спаржу.

— С чем бы вы хотели, Гвидо? — спросила Арианна, имея в виду tramezzini, как обычно наливая ему в стакан красного вина.

— Дайте мне с ветчиной и артишоками и один с креветками. — Орсо начал тихонько постукивать его по лодыжке своим хвостом, похожим на веер. — И один со спаржей. — Когда появились сэндвичи, он спросил второй стакан вина и неторопливо выпил его, думая о том, как усложнится дело, если окажется, что покойник — действительно американец. Он не знал, будут ли проблемы с тем, в чьей юрисдикции это дело, и решил не думать обо всем этом.

Арианна сказала, как бы опережая его:

— Очень плохо с этим американцем.

— Мы пока что не уверены, что он американец.

— А если все-таки американец, то кое-кто начнет кричать, что это «терроризм», и всем будет только хуже. — Хотя она и была родом из Югославии, ход ее мыслей был совершенно венецианским: бизнес прежде и выше всего.

— В тех местах очень много наркоты, — добавила она, словно одного упоминания о наркотиках было достаточно, чтобы свалить преступление на наркоманов.

Он вспомнил, что у Арианны еще и гостиница, так что сама только мысль о том, что будет произнесено слово «терроризм», повергало ее в естественный трепет.

— Да, Арианна, мы это проверим. Спасибо. — В это время кусочек спаржи упал с его сэндвича на пол перед носом Орсо. И едва исчез в пасти собаки, ему на смену упал еще один. Встать на ноги Орсо было трудно, так пусть съест то, что все равно упало на пол.

Брунетти положил на прилавок десятитысячную банкноту, и когда Арианна протянула ему сдачу, сунул ее в карман. Она не потрудилась выбить ему чек, так что эти деньги останутся неучтенными и, стало быть, не обложенными налогом. Уже много лет назад он махнул рукой на такой обман государства. Пусть этим занимаются мальчики из Налоговой полиции. По закону Арианна должна выбить чек и отдать ему, а если он уйдет из бара без чека, оба они будут подвергнуты штрафу в сотни тысяч лир. Мальчики из Налоговой часто поджидали у баров, магазинов и ресторанов, наблюдая в окна, как происходит получение денег, потом останавливали выходящих посетителей и требовали показать чеки. Но Венеция — город маленький, и Брунетти знали все служащие в Налоговой, так что его никогда не останавливали. Это могло бы произойти, только если бы они призвали на помощь дополнительные силы и устроили то, что пресса называет «блицем»: взяли бы под наблюдение весь коммерческий центр города, чтобы за один день набрать штрафов на миллионы лир. А если бы его все-таки остановили? Он показал бы свое удостоверение и сказал, что зашел в туалет. Правда, его зарплата выплачивается из этих же налогов. Но это давно ничего не значило для него и, как он подозревал, для большинства его сограждан. В стране, где мафия вольна убивать когда и кого ей захочется, невозможность предъявить чек за чашку кофе не является преступлением, достойным внимания людей, подобных Брунетти.