Во время пребывания в больнице, по крайней мере в минуты просветления, Брунетти твердил, что глупо держать его здесь, в тот день, когда из руки у него вынули дренаж и рану признали чистой, он потребовал освобождения. Паола помогла ему одеться — на улице так тепло, что свитер не понадобится, ну а пиджак — накинуть на плечи — принесла.
Когда ослабевший Брунетти и сияющая Паола вышли в коридор, там их ждал Вьянелло.
— Доброе утро, синьора! — сказал он Паоле.
— Доброе утро, Вьянелло! Как хорошо, что вы пришли!
Брунетти улыбнулся ее деланному удивлению — напрасные старания изобразить, будто это совпадение. Он был уверен, что она заранее договорилась с Вьянелло и что у бокового выхода стоит полицейская лодка Бонсуана с заведенным мотором.
— Вы очень хорошо выглядите, синьор! — так приветствовал его Вьянелло.
— Спасибо, Вьянелло, — поблагодарил он.
Когда одевался, был удивлен — как свободны ему брюки. Очевидно, лихорадка сожгла добрую часть веса, который набрал за зиму, а отсутствие аппетита довершило дело.
Паола пошла по коридору, а Брунетти повернулся к Вьянелло и спросил:
— Где они?
Объяснения сержанту не понадобились.
— Нету. Обеих.
— Куда делись?
— Синьорину Лерини забрали в частную клинику.
— Куда?
— В Рим. По крайней мере нам так сказали.
— Проверяли?
— Синьорина Элеттра подтверждает это. — И прежде чем Брунетти успел спросить, уточнил: — Это организовал орден Святого Креста.
Каким именем воспользоваться в следующем вопросе, он не сразу решил, но наконец спросил:
— А Мария Теста?
Проголосовал этим именем за решение, которое, он надеялся, она приняла.
— Она исчезла.
— Как это — исчезла?
— Гвидо, — Паола вернулась к ним, — не может ли это подождать?
Повернулась и двинулась по коридору к боковому выходу из больницы и ожидающей полицейской лодке. Брунетти последовал за ней. Вьянелло шел с ним в ногу.
— Расскажите мне, — попросил Брунетти.
— Мы держали там охрану первые несколько дней после того, как вы попали сюда.
Брунетти перебил:
— Кто-нибудь пытался ее посетить?
— Тот священник, но я ему — приказано к ней никого не допускать. Он пошел к Патте.
— И что?
— Патта денек поувиливал, а потом заявил, что мы должны спросить ее, хочет ли повидать священника.
— И что она?
— А я ее так и не спросил. Но передал Патте, что она сказала — не хочет его видеть.
— И что потом случилось?
Но тут они дошли до выхода из больницы. Паола стояла снаружи, придерживая дверь, и, когда он ступил за порог, провозгласила:
— Добро пожаловать в весну, Гвидо!
Так оно и было. За десять дней, которые он провел в помещении, весна волшебно продвинулась и завоевала город. Воздух мягкий, все растет, брачные крики птиц наполняют небо… Из решетки на кирпичной стене у канала пробивается желтая россыпь форзиции. А вон и Бонсуан — стоит у руля полицейского катера, притянутого к ступеням, что ведут к каналу. Рулевой приветствовал их кивком и тем, в чем Брунетти заподозрил улыбку.
Бормоча «Buon giorno», Бонсуан помог Паоле, потом погрузил Брунетти — тот чуть не споткнулся, ослепленный взрывом солнечного света. Вьянелло отвязал причальный канат, взошел на борт, и Бонсуан вывел катер на канал Джудекка.
— Так что же? — не отставал Брунетти.
— Потом одна санитарка ей сказала, что священник хочет ее видеть, но мы его не пускаем. Через какое-то время с этой санитаркой я поговорил, и она сказала, что она — Теста то есть — вроде как испугалась, что он хочет с ней встретиться. И еще санитарка сказала — вроде рада была, что мы его не пустили.
Справа от них пронеслась скоростная лодка, брызгая водой. Вьянелло отскочил, но вода, не причинив ущерба, плеснула в борт катера.
— А потом? — продолжал Брунетти.
— Мать-настоятельница ее ордена позвонила и сказала: хочет, чтобы ее перевели в одну из их клиник. И тогда она сбежала. Мы сняли стражу, хотя кое-кто из ребят и я вроде как еще болтались там по ночам, — ну чтобы приглядывать.
— Когда это случилось?
— Примерно дня три назад. Однажды днем санитарка пришла, а ее там нет. И вещи пропали, и никаких следов.
— И что вы сделали?
— Мы поспрашивали вокруг больницы, но ее никто не видел. Она просто исчезла.
— А священник?
— Кто-то из их штаб-квартиры в Риме позвонил вице-квесторе на другой день после ее исчезновения — это до того, как кто-то, кроме нас, об этом узнал, — и спросил, правда ли, что к ней не пускают ее исповедника. Патта все еще думал, она там, так что пообещал лично проследить, чтобы она поговорила со своим духовником. Позвонил мне — сказать, что она должна с ним встретиться. И вот тогда я ему доложил, что ее нет.
Читать дальше