Фредерик Дар - В Калифорнию за наследством

— Я видел все! — сообщает он мне.

— Проклятый соглядатай!

— Не разговаривайте в таком тоне со мной, иначе я сейчас же позову полицию, и вам придется объяснить свое поведение. — И добавляет, не моргнув и глазом: — Двадцать долларов, и я ничего не видел.

— Это ваш тариф?

— Я мог бы потребовать у вас и пятьдесят, так как у меня есть свидетель: тот старик за рулем «мерседеса». В этом случае вам угрожает тюрьма, так как вы занимались развратом в общественном месте.

Я хватаю его за бретельки комбинезона.

— За попытку шантажа официального лица угрожает тюремное заключение, малыш. Я надеюсь, что вам это известно?

Чтобы добить его окончательно, я достаю свое удостоверение, заполненное на французском языке, но слово «ПОЛИС» известно во всем мире. Это международное слово.

Поскольку он проглотил язык, я отрываю одну бретельку от его комбинезона и берусь за вторую.

— Говорите, вам известно это или нет? Иначе ваш комбинезон превратится в гольфы!

Он говорит:

— О'кэй. Да.

— Вот и хорошо! Впредь не допускайте оплошности.

Я сажусь за руль машины, Анжелла рядом со мной.

— Вы обалденный мужчина, — заявляет она мне. — Вам не кажется, что вы должны жениться на мне?

— Я предпочитаю любить вас! — Таков мой ответ. — Итак, результаты вашей миссии?

Анжелла рассказывает мне, что Витлей Стибурн живет на последнем этаже довольно старого дома, в котором нет гардьена. Поэтому ей пришлось подняться наверх самой и позвонить в дверь. На пороге квартиры ее встретили двое мужчин. Анжелла представилась служащей жилищного фонда городской мерии и объяснила им, что составляет опись квартир, для чего ей нужно осмотреть каждое помещение в доме.

Типы заявили ей, что в связи с отсутствием хозяина, они не могут позволить ей сделать этого. Один из них поинтересовался, есть ли у нее документ мерии. Анжелла объяснила, что подобные мероприятия являются плановыми, и выполняются сотрудниками мерии регулярно. Она попросила их передать Стибурну, что в ближайшее время обязательно посетит его.

— Вы не могли бы подробнее описать тех нелюбезных мужчин?

Каждое ее слово впитывает моя цепкая память. Она у меня феноменальная. Я вспоминаю без труда спустя двенадцать лет даже самую маленькую родинку на ягодицах моей случайной попутчицы в полутемном купе скорого поезда.

— Вам удалось заглянуть внутрь квартиры?

— Конечно. В комнате все перевернуто вверх ногами.

— Вам не кажется, что это дело их рук?

— Возможно.

Грузовой лифт опускает нас на уровень улицы.

— Смотрите, они переходят улицу! — кричит Анжелла.

Я понимаю, о ком идет речь. Парни, побывавшие в квартире Стибурна, переходят улицу и держат свой путь к стоянке, которую мы только что покинули. Такой случай терять нельзя. Я выскакиваю из машины. Анжелла не успевает ничего спросить. Мгновение — и я уже в лифте.

Два молодца появляются на стоянке только через минуту сорок секунд после меня. Они примерно моего возраста: чуть-чуть перевалило за сорок. Один из них мексиканец, второй — американец с квадратной рожей, небритый и, конечно же, с жевательной резинкой во рту.

Я прячусь за соседней машиной, стоящей рядом с их «фордом». Когда они въезжают на площадку грузового лифта, я почти ползком следую за ними. Сидящий за рулем мексиканец опускает стекло бокового окошка, чтобы нажать кнопку на спуск лифта. Я понимаю, что именно сейчас могу изменить ситуацию в свою пользу. Я достаю из внутреннего кармана куртки ампулу фантастического снотворного мгновенного действия, осторожно, затаив дыхание, отламываю верхушку ампулы и резким взмахом руки вбрасываю ее во внутрь автомобиля в тот самый момент, когда мексиканец уже почти полностью поднял стекло. Увидев меня, он тянется к пистолету, но не успевает: откидывается назад на подголовник, где уже покоится голова американца. Нажимаю кнопку «Стоп». Лифт останавливается. Самое трудное — не надышаться самому. Естественная вентиляция помогает мне. Я переношу спящих в багажник и сажусь за руль, нажав кнопку «Вниз».

Меня не волнует негодующая клаксонада выстроившихся в очередь к лифту вереницы автомобилей.

* * *

Начинает вечереть, когда я подъезжаю к особняку Феликса. У соседнего дома в агрессивно красных одеждах сумерничает мулатка. Она так щедро оросила себя духами, что, наверное, весь квартал сейчас вдыхает их аромат. Ноги мулатки развернуты с такой же гостеприимностью, как арены Севильи в день корриды.