Линда Фэйрстайн - Костяной склеп

Мамдуба сделал многозначительную паузу.

— А о финале этой трагедии мы извещаем вас сегодня, в этом великолепном планетарии, который входит в состав Музея естествознания, — сказал он, показывая широким жестом на стены роскошного Центра Роуза, [109] Центр Роуза, полное название — Центр исследований Земли и Космоса Роуза, входит в исследовательский комплекс Музея естествознания. представлявшего собой самый мощный симулятор виртуальной реальности в мире.

Нельзя было не согласиться с Мамдубой. Эти оба выдающихся учреждения были лучшими в городе выставочными комплексами. Акры экспозиций, миллионы полотен, скульптур, экспонатов, предметов культа. Тысячи ученых, искусствоведов, путешественников и музейных работников посвятили свои жизни созданию этих непревзойденных коллекций достижений искусства и чудес науки.

— Со временем, — продолжал свою речь Мамдуба, — мы стали отражением общества, в котором мы живем, которое мы изучаем и которое, в свою очередь, породило нас. Преодоление заблуждений и предрассудков наших предшественников — неотъемлемая черта процесса нашего развития, касается ли это биологической эволюции, отношения к окружающей среде, расовых предубеждений, защиты вымирающих видов животных или освоения космоса.

Да, трудно представить, где еще в нашей стране так бы радели об образовании и просвещении, как в Метрополитен и в Музее естествознания. И какая же странная ирония скрывалась в том, что молодая женщина-ученый нашла свою смерть именно из-за подобной своей деятельности, которую она вела в стенах этих музеев.

Мамдуба обвел присутствующих взглядом.

— Тот факт, что в научном сообществе в исследовательских целях некогда применялись столь вопиющие способы обращения с живыми людьми, которые принадлежат к более примитивным культурам, ставит все музеи мира перед необходимостью переоценки ценностей. А то обстоятельство, что в процессе изучения жизни животных парадоксальным образом само их существование на нашей планете вдруг оказалось под угрозой, заставляет нас заботиться об их сохранении, чтобы не допустить их полного уничтожения.

Далее он говорил об ученых и фантазерах, исследователях и антропологах вкупе с палеонтологами, еще раз о целях и парадоксах, о светлых мечтах и трагедиях. Журналисты во время его тирады оставались на местах, но все чаще посматривали на звездное небо, развернувшееся во всей красе под сводами музея.

Когда Мамдуба закончил и представители прессы удалились, я все сидела в мягком кресле, дожидаясь, пока шеф распустит детективов.

Я закрыла глаза, и усталость и пережитые волнения взяли свое. Спустя пять минут я вышла из блаженного состояния дремоты, когда мое кресло легонько завибрировало. В зале уже никого не было кроме Майка, Мерсера и меня.

— Скоро старт, — скомандовал Майк. — Пора просыпаться. Зимм достал нам билеты на пятичасовой сеанс для самых ранних пташек. Он сейчас в диспетчерской с электриком. Говорит, ты заслужила частный просмотр.

Из репродукторов донесся рокот, создав впечатление настоящего старта космического корабля. Мы сидели в трех соседних креслах, пристегнув ремни. Мерсер держал в руках большой пакет с поп-корном, забытый, вероятно, кем-то из сотрудников в одной из лабораторий, а Майк разливал в три пластиковые чашечки виски и водку из мини-бара, принесенные Клем.

Тем временем из динамиков голос Тома Хэнкса начал рассказ о поисках других форм жизни во вселенной.

— Это Орион, — произнес Майк, вытянув руку над головой Мерсера в сторону скопления ярких звезд.

— Меньше всего я хотела бы сейчас говорить об охотниках.

— А как насчет Андромеды, принцесса?

Отпив глоток, я произнесла с улыбкой:

— Не стоит.

— Ее приковали цепями к скале, оставив на съедение морскому чудищу, ради укрощения гнева богов. Но ее ожидало чудесное спасение благодаря вмешательству… хм… ну, в общем, одного крылатого коня, имя которого я все время забываю. Будем считать, что ее спасли мы с Мерсером. А мы правда не дадим тебя в обиду, детка.

Мы чокнулись пластиковыми чашками, и сверкающий созвездиями небесный свод стал медленно вращаться над нами.

Два заведения, ставшие площадкой для расследования Александры Купер, принадлежат к самым выдающимся музеям мира. Их вклад в развитие культуры нашей страны за последние сто лет просто невозможно оценить.

В их стенах я провела множество упоительных часов, но также прочла массу литературы, посвященной истории этих музеев и их сокровищам. Среди них наибольшим подспорьем для меня стали книги «Чучела животных и головы в спирте» Стивена Асма, «Верните мне тело моего отца» Кенна Харпера, «Уча мумий танцам» Томаса Ховинга, «Динозавры на чердаке» Дугласа Престона, «Конгресс по мумиям» Гизер Прингл, «Торгаши и шедевры» Калвина Томпкинса и «Коллекция чудес» Джозефа Уоллеса. А великолепный материал в виде фактов и характеров мне, по традиции, дали архивы «Нью-Йорк таймс».