Николай Леонов - Почерк палача

— Обыкновенно. Под левую лопатку, в упор. В кармане у убитого “ТТ”, немного денег. Спрашивается, Крещеный, этот старый пень, кому дорогу перешел?

— Нормальные разборки, — слукавил Гуров, который не любил Суворова и говорил с ним неискренне.

Александр Сергеевич Суворов носил знаменитые имя и фамилию и являл собой типичного неудачника. Так считал Гуров в молодости, сочувствовал коллеге, в меру сил пытался помочь. Они были годками, вместе пришли в МУР, чуть ли не в один месяц были назначены старшими групп. Тогда невезунчиком был явно Гуров. Начальник отдела подполковник Орлов молодого опера откровенно не любил. Как раз в это же время в группу Гурова назначили взятого из райотдела сильного опера и самолюбивого человека Станислава Крячко. Да, было, было, Гуров все вытерпел, нашел с каждым общий язык.

А капитана Суворова с должности старшего группы сняли, не сработался с людьми. И тогда Гуров коллеге тоже сочувствовал, даже ходил за него в кадры ходатайствовать.

Лишь примерно лет через пять тот же Орлов ему сказал:

— Ты разуй свои голубые зырики, сыщик. Суворов — только фамилия громкая, нутро-то с гнильцой. В каждом деле он сразу за цветок хватается и рвет с пользой и без пользы, лишь бы цвет ему достался. Если дело путаное, результат не ясен, он старается его соседу спихнуть, а чтобы самому упереться да осилить, разговора и не ведется. Ты упрямый как осел, я, случается, тебя убить готов. Но ты до конца стоишь, за себя отвечаешь, да и частенько, — тут молодой Орлов замялся, пересилил себя и закончил: — Прав бываешь. Излишне часто, скажу, мало кто твою правоту терпеть станет.

Столь подробно Гуров, впрочем, былое не вспоминал — мелькнуло старой кинопленкой и улетело. А вот что Суворов лишь обмолвился, что Крещеный убит выстрелом под лопатку, а в кармане у него оказался “тэтэшник”, поразило Гурова. Он беспечно сказал:

— Пойду взгляну. — И зашагал к Гойде, Крячко и врачу.

— Пулю вы не найдете, пустые хлопоты! — горячился врач. — Но по входному отверстию, главное — по дыре в грудине, уверен, стреляли из “Макарова”, возможно, из другой “девятки”. Возможно, больше, но никак не меньше.

Рядом с трупом на полотенце лежал “ТТ”, глушитель, перочинный нож, ключи, другие мелочи.

— Тщательным образом лично упакуй пистолет и глушитель, — прошептал на ухо другу Гуров. — Лично отвези в лабораторию. Обаяние свое, которое ты неизвестно на кого тратишь, посади на пороге и сиди, пока они каждый миллиметр не изучат.

— Лев Иванович, там пальцы невооруженным глазом...

— Ты понял, что я тебе сказал? — перебил Гуров. — Я твою папаху съем, если это пистолет Крещеного.

— Все понял, однако папаху ты ешь свою, — ответил Станислав.

— Свою жалко, — сказал Гуров и отошел к Грише Котову, стоявшему с группой механиков Рощина. Гриша призывно махал рукой.

— Здравствуйте, господа, — сказал, подходя, Гуров.

Кто-то хихикнул, но полковник посмотрел так холодно, что вмиг стало тихо.

— Кто тонет? Чего подполковник Котов руками размахивает, словно ему в последней шлюпке места не хватило?

Механики-работяги переглянулись и уставились на Гришу, не веря, что носатый вежливый еврей аж подполковник милиции. Гуров понял, какой эффект произвели его слова, и добавил:

— Подполковник Котов награжден боевым орденом и тремя медалями. И пулей в бок, когда он меня закрывал.

Терпение у людей кончилось, и Рощин, как главный, сказал:

— Господин полковник, имейте край.

— Гриша, раздевайся! — приказал Гуров. Котов хотел спрятаться за механиков, но ребята его выталкивали. И тут, не бахвальства ради, а защищаясь, Котов подвернул одному механику руку, подсек опорную ногу и уронил парня на землю.

— Можете не раздеваться, — быстро сказал Рощин.

— Нет! В каждом деле должен быть порядок! — сказал Гуров. — Я старший по званию и приказываю. Тем более что раздеваться не обязательно, достаточно расстегнуться.

Гуров помог Котову расстегнуть рубашку, обнажил бок и багровый рубец. Пуля вошла по касательной.

— А пуля моя, — сказал Гуров. — Она у меня дома в шкатулке лежит. А теперь, чего руками размахивали? Говорите.

— Господин полковник, вчера Крещеный и Кузьмич долго сидели в подвале, хотя туда обычно и не ходят, — сказал быстро молодой парень.

Тут уже подошли Полоз со своей бригадой.

Пацан лет шестнадцати по-взрослому уверенно сказал:

— Кузьмич не мог. Он и оружия никогда не носит.

— А кто такой Кузьмич? Я про такого и не слышал, — прикинулся Гуров.