Шарль Эксбрайя - Инспектор из Глазго (Наша Иможен)

— Когда Юэн вернулся, муж стал мне еще ненавистнее, и поэтому, инспектор, я благодарна тому, кто устранил его и тем самым вернул мне свободу. Надеюсь, что вы его никогда не поймаете!.

Позвольте, миссис Рестон, не согласиться с выраженным вами желанием. Такая уж у меня работа. Можно ли мне посмотреть бумаги вашего покойного мужа, если вы еще не уничтожили их?

— Я к ним не прикасалась.

Всю оставшуюся часть дня Мак-Хантли рылся в документах, которые принесла ему миссис Рестон. В них он не нашел ничего, заслуживающего внимания. Среди бумаг не было никакого письма с угрозами, которое инспектор втайне надеялся обнаружить. Однако его заинтриговали ежемесячные перечисления денег в банк города Перт, поступавшие на счет Рестона. Сумма была каждый раз одна и та же: пятьдесят фунтов от одного лица и сто — от другого. Это составляло приличный доход; полицейский решил выяснить этот вопрос сам и отправился в Перт.

Директор «Коммодор-Банка», разумеется, скорчил недовольную гримасу, когда Дугал показал ему свое удостоверение и потребовал сведения о ежемесячных поступлениях на счет покойного Рестона. Однако речь все же шла о клиенте, которого уже не было в живых, и директор, в конце концов, отдал соответствующие распоряжения. Вскоре он сообщил инспектору, что поначалу интересующие его суммы были небольшими — двадцать и тридцать фунтов, но постепенно увеличивались до пятидесяти и ста фунтов соответственно. Чеки были подписаны жителями Калландера — мистером Лидбурном и мистером Гленроутсом.

Дугал отправился в обратный путь. Его радость была несколько омрачена тем, что Имоджен, по всей вероятности, была права. Оставалось только выяснить у мясника и ветеринара причины их удивительной щедрости по отношению к покойному аптекарю, смерть которого теперь позволяла им экономить: одному — пятьдесят, а другому — сто фунтов в месяц.

Лидбурн долго сопротивляться не смог. Он «раскололся» очень скоро и признал, что Рестон шантажировал его, угрожая разоблачить: однажды по вине Лидбурна произошла автомобильная авария, в которой была тяжело травмирована женщина, а он скрылся с места происшествия. Аптекарь, которому Кит в этом опрометчиво покаялся, съездил в гараж и получил там справку о ремонте принадлежавшего мяснику автомобиля с указанием даты ремонта. С тех нор Лидбурн был вынужден платить за молчание своего «друга». Мак-Хантли не стал говорить ему, что если бы Рестон и привел свою угрозу в исполнение, то его доказательства не принял 6ы ни один суд. В общем, у инспектора сложилось мнение, что Лидбурн был не способен убить своего мучители в силу своей ограниченности, а если бы и убил — то разве что при многих свидетелях в припадке бешенства.

— А как насчет той девушки, которую вы, по словам мисс Маккартри, совратили?

— Это ложь, инспектор! Равно как и мои так называемая связь с Фионой!

Учитывая признание миссис Рестон, Дугал не мог не верить Лидбурну.

Оставался Гленроутс. Он встретил Дугала широкой улыбкой и на его вопрос ответил, по большому секрету, что каждый месяц они с аптекарем ездили развеяться и Эдинбург или Глазго; по его словам, Рестон взял на себя учет расходов во время их загородных шалостей, а он, Гленроутс, ежемесячно возвращал ему деньги в виде чека.

Инспектор был сильно разочарован, тем более что дело казалось ему уже почти раскрытым. Он поделился своим разочарованием с мисс Маккартри, поведав ей о своей находке и о последующей неудаче. Имоджен с минуту подумала, а затем издала вопль, которому, наверное, позавидовал бы сам Роберт Брюс, когда вел своих воинов на бой с английскими завоевателями. Однако на дворе был не пятнадцатый, а двадцатый век. Вопль Имоджен всполошил детей, которых мамаши живо увели прочь, опасаясь неведомых катаклизмов. Водитель легковой машины, проезжавшей мимо, от неожиданности чуть не врезался в грузовик. Водитель грузовика отозвался о нем в самых крепких выражениях; тот не стерпел и полез в драку. Вокруг залаяли собаки. Все это происходило прямо перед бакалейной лавкой Мак-Грю. Хозяин, стоя на пороге, восхищенно поднял большой палец:

— Здорово, мисс!

Дугал сгорал от стыда и желал бы оказаться в тысяче миль отсюда. Он уже собирался обратиться в бегство, как вдруг Имоджеп ухватила его за рукав и прошептала:

— Поехали в Перт!

— Но я только что оттуда!

— И что же?

Полицейский признал, что его аргумент не имеет никакой силы; к тому же он был так раздосадован, что ухватился бы за любое предложение.