Эд Макбейн - Смотри, как они умирают

— Вот так-то, Миранда. Ты готов выйти? Или нам стрелять?

Молчание. Паркер торопливо вышел из кафе. А Луис все смотрел ему вслед.

— Какого черта он делает? — спросил Паркер у Кареллы. — Почему не ворваться внутрь прямо сейчас? Держу пари, он вряд ли что-нибудь видит.

— Пит не хочет стрелять, пока в этом нет крайней необходимости, — ответил Карелла.

— Почему не пристрелить этого ублюдка? Мы можем войти и разделаться с ним за две секунды.

— Предположи, что он откроет огонь по улице.

— И что?

— Хочешь, чтобы пострадали люди?

— Все, чего я хочу, — прикончить Миранду.

— А что будет после Миранды? — спросил Карелла.

— О чем ты?

— Когда твой личный крестовый поход завершится?

— Какого черта ты…

— Когда ты забудешь побои, которые получил, Паркер?

— Какие побои? Какие?..

— Ты знаешь, о чем я!

— Ладно. Я их не забуду никогда, — выплюнул Паркер. — Понял? Никогда. Я получил урок, приятель, и только кровь…

— Какой урок, Паркер?

— Это научило меня не доверять никому в этом вшивом районе, так что…

— И это также научило тебя бояться, — добавил Карелла.

— Что?

— Ты слышал меня, Энди. Бояться.

— Послушайте, мистер, лучше бы вам заткнуться. Я еще не забыл тот раз, когда вы…

— Когда ты совершишь настоящий арест, Паркер? Когда ты прекратишь бросаться на наркоманов и пьяниц? Когда ты собираешься заниматься настоящими преступниками?

— Я делаю свою работу! — взорвался Паркер. — Я содержу улицы в чистоте!

— Собирая ненастоящий мусор!

— Они все здесь мусор!

— И ты их боишься! Боишься еще раз оказаться избитым!

— Ты сукин сын, я тебя предупреждал…

— Я жду, Миранда! — закричал Бирнс, и спорщики переключили свое внимание на лейтенанта.

Карелла сжал кулаки. Паркер бросил на него полный ненависти взгляд и пошел туда, где стоял Бирнс.

— Так как же, Миранда? Выходи! У тебя нет шансов!

— А какие у меня будут шансы, если я выйду? Ведь старуха умерла, так?

— Какая старуха?

— Та, которую я избил! — выкрикнул Миранда и зашелся в приступе кашля. Потом его голос раздался снова: — Скажи правду, коп.

— Та женщина еще жива, Миранда.

— Я бы не стал ее бить. — Голос Миранды сорвался. — Мне были нужны деньги. Я должен был… — Он замолчал на некоторое время. — Она ведь умерла, да?

— Она жива, я же сказал.

— Ты врешь. Тебе не достать меня отсюда, коп. Думаешь, я сам выйду прямиком навстречу смертному приговору?

— Женщина жива. Если ты вынудишь нас пойти за тобой, шансов у тебя не останется.

— У меня есть для тебя новость, коп. У меня их и не было никогда.

— Ну так сейчас они появились.

— Разве? Как вознаграждение за все то дерьмо, которого я нахлебался от копов с тех пор, когда едва научился ходить?

— Ты хватил через край, Миранда. Давай прекратим болтовню. Да или нет? Ты выходишь с поднятыми руками или мы вышибаем тебя оттуда?

— Хочешь добраться до меня — иди и отрабатывай свою заработную плату.

— Ладно, ты сам нарываешься. Конец разговорам, понял? Мы идем.

— Эй… эй, коп!

— Что?

— Послушай… я… я хочу священника.

— Что?

— Священника. Я… я хочу поговорить со священником.

— Ты выйдешь, если получишь священника?

— Пришлите его сюда. Мне надо поговорить с ним.

— Зачем? Ты ранен?

— Нет, я не ранен. Черт, мне что, нужно федеральное разрешение на священника? Неужели я ничего не могу получить в вашем проклятом городишке без того, чтобы не выклянчивать это?

— Минутку, Миранда. — Бирнс опустил мегафон. — Что думаешь, Стив?

— Это какая-то хитрость, — ответил Карелла.

— Конечно, — согласился Паркер. — Ему не священник нужен, а прикрытие.

— Я знаю, — кивнул Бирнс.

Карелла понимающе посмотрел на лейтенанта:

— Ты думаешь о том же, о чем и я, Пит?

— Да, — ответил Бирнс и снова приложил мегафон ко рту: — Миранда?

— Да?

— Будет тебе священник.

В глазах Зипа было такое выражение, которого Сиксто видеть еще не доводилось. Он изучал лицо вожака и пытался понять, что же это за выражение. Зип выглядел так, словно в любой момент мог заплакать. Лицо залила краска, губы плотно сжаты, глаза часто-часто моргали, как будто он боролся с подступающими слезами. Но в то же время в напряженной спине чувствовалась сила, а в том, как он сжимал-разжимал кулаки, — раздражение.

Они стояли на авеню напротив дома Альфредо. Сейчас ни на одном на них не было пурпурной рубашки. Без этих рубашек они казались четырьмя самыми обыкновенными школьниками, обсуждающими девчонок, баскетбол или плавание. Но их, конечно, занимало убийство.